(ANDI) сокращенное название, характеризующее Аномальное Развитие и Инволюцию; применяется для определения доброкачественных опухолей груди.
Начальная форма - Анри, неизменяемое, имя, мужской род, одушевленное
Арин Анри Аир Рин Иран Риа
сокращенное название, характеризующее Аномальное Развитие и Инволюцию; применяется для определения доброкачественных опухолей груди. Источник: "Медицинский словарь"... смотреть
Анри Барбюс (1873—1935 гг.) писатель, общественный деятель Понять жизнь и полюбить ее в другом существе — в этом задача человека и в этом его талант: ... смотреть
ЛИТЕРАТУРА ФРАНЦИИ — писатель и общественный деятель. Первая мировая войнамногое изменила в его творчестве и мировоззрении. Если в ранних своихпроизвед... смотреть
(1859—1941) Он родился в Париже в семье польского музыканта и матери-ирландки и стал одним из самых известных философов своего времени. Воззрения Бергсона на время, эволюцию, память, свободу, восприятие, разум и тело, интуицию, интеллект, мистику и общество повлияли на мышление и труды европейских политиков и писателей двадцатого века. Еврейский романист Марсель Пруст, ирландский драматург и критик Джордж Бернард Шоу, американский философ Уильям Джемс и английский философ Алфред Норт Уайтхед признавали большое влияние Бергсона. Вместе с Жан-Полем Сартром Бергсон был признан одним из ведущих французских философов современности. Философия Бергсона оказалась весьма привлекательной и популярной благодаря его изумительному стилю и умению строить аналогии, которые легко понять. Несмотря на присуждение ему Нобелевской премии по литературе в 1927 г., кое-кто критиковал чрезмерную восторженность в его книгах и отсутствие точного подтверждения или научного доказательства в его философии. Бергсон не обращал внимания на эту критику, поскольку считал, что выражение его идей требовало нового подхода. Не годилось механистическое или материалистическое мировоззрение. Время, например, является не только научным понятием, которое может быть измерено, как песок в песочных часах. Теории естественных наук не могли объяснить, как люди непосредственно чувствуют время. Отмеряемые часами стандартные единицы времени прекрасны для выражения секунд, минут, часов и лет. Многое из того, что мы делаем, отмечено тем, какое сейчас время, какое время прошло и какое время наступит. Для Бергсона время было не просто единицей, отмеряемой машиной, а течением жизни, тем, что он называл чистым временем или реальной длительностью. Время ощущается не пространственно, а как постоянный водоворот, текущий с неизбежностью. Попытки изобразить время абстрактным или пространственным образом снижают наше понимание того, что мы из себя представляем. В отличие от великого Декарта, провозгласившего: «Мыслю, следовательно, существую», Бергсон призывал: «Я то, что продолжается». Выдвинутая Бергсоном концепция длительности имела революционный характер. Многие философы, начиная с древнегреческого Платона, допускали, что время является иллюзией. Спиноза, например, представлял реальность как сторону вечности. Бергсон видел время в аспекте его длительности. Когда человек рассматривает время в его реальной длительности и при этом поступает свободно, а не как автомат, тогда достигается личная свобода. Поступки человека никогда не будут свободны, пока не станут спонтанными, вытекающими из личности человека в данный момент. Бергсон не следовал по пути, проторенному многими другими великими философами, изложив в юном возрасте крупную философскую систему. Он скорее терпеливо обращался в серии книг к отдельным темам, поверяя их все своей концепцией времени. Для понимания связи между духовным и материальным, того, как наши головы и тела работают вместе, Бергсон постарался постигнуть работу памяти. Мозг, уверял он, является не кладезем информации, а скорее фильтром, который удерживает только то, в чем мы практически нуждаемся для продолжения пути. На самом деле мозг старается больше забыть, нежели запомнить. Только человек обладает сознанием или чистой памятью – способностью помнить только то, что необходимо. Чистая память человека объединяется с общим, всех живых существ качеством – инстинктом или «памятью обычая» в уникальном человеческом синтезе воспоминания. Бергсон также исследовал работу интеллекта. Сравнивая интеллект со своей концепцией времени, он отметил «кинематографический метод» интеллекта, живой и продолжительный кинофильм, стоящий из отдельных статичных кадров, понимаемых по одному в большой, постоянно и быстро меняющейся волне. Интеллект режет все на легко узнаваемые куски и остается вне того, что знает, а интуиция позволяет мозгу войти в море сознания, текущего бесконечно, имеющего никогда не кончающуюся длительность, становящегося частью того, что она знает, дающего абсолютное знание. Бергсон признавал, что интуиция необязательно возникает из вспышек вдохновения, а скорее из усиленной формы размышления. Расширяя свои концепции времени, рассудка и материи, интуиции и интеллекта, Бергсон анализирует эволюцию. Он чувствовал, что философию следует добавить к биологической истории. Бергсон верил, что изначальный порыв жизни, «жизненный порыв» придает силы всем живым существам. Такой порыв проистекал из человеческого творчества. Профессиональная жизнь Бергсона прошла главным образом в преподавании метафизики во французских высших учебных заведениях, а ее кульминационным пунктом стало членство во Французской академии. Во время Первой мировой войны он находился на дипломатической службе, а затем был чиновником Лиги наций. К концу жизни Бергсона привлекли догматы римско-католической церкви. Единение с Богом возможно только с помощью особой интуиции, родственной так называемой мистике. Достичь этого особого состояния благословенного сознания людям мешают повседневная рутина, конкуренция, необходимость зарабатывать на жизнь, борьба за выживание. Даже будучи увлеченным христианской мистической мыслью, Бергсон, как выдающаяся фигура на международной арене, не мог в эпоху нацизма пойти на обращение в христианство и публично остался иудеем до конца жизни.... смотреть
фр. философ-идеалист, представитель версии интуитивизма, выступавшей под названием “философии жизни”. С 1900 — проф. Коллеж де Франс, с 1914 — член Фр. академии. В учении Б. использованы мотивы Платона, позднего Шеллинга. Шопенгауэра и др. мыслителей-идеалистов. Центральное понятие идеализма Б.— “чистая”, т. е. нематериальная. “длительность” (отличаемая от “времени” как искаженного человеческим интеллектом представления о “длительности”) — первооснова всего сущего. Материя, время, движение — лишь различные формы проявления “длительности” в человеческом представлении и в рассудочных схемах науки. Познание “длительности” доступно лишь интуиции, понимаемой как непонятийное, непосредственное “узрение”, “постижение”, где “акт познания совпадает с актом, порождающим действительность”. Диалектике Б. противопоставляет свое учение о “творческой эволюции”, основанное на универсализации понятий, заимствованных из биологического идеализма (Витализм). Б. оправдывал классовое господство и подчинение, считая его “естественным” состоянием, а войну — неизбежным “законом природы”, философия Б.— яркое выражение интуитивизма. Соч.: “Непосредственные данные сознания” (1889), “Материя и память” (1896), “Творческая эволюция” (1907), “Два источника морали и религии” (1932) и др. ... смотреть
французский философ (Париж, 1859 1941). Блестяще окончив школу, был принят в Высшую нормальную школу в возрасте 19 лет, а в 30 лет уже был доктором филологических наук. Преподаватель в Коллеж дс Франс с 1900 по 1914 г., в 1914 г. избран во Французскую академию, а в 1928 г. получает Нобелевскую премию. Ег размышления о религиозном мистицизме подводят его к об ращению в католицизм, но, когда в 1939 г. разразилась война, он остается солидарен со своими товарищами по вере, преследуемыми немцами. Он умер от пневмонии после долгого стояния в очереди за талонами на питание. Его рефлексия исходит из философии психологического «Я» («Непосредственные данные сознания», 1889; «Материя и память», 1896), углубляется в интуицию жизни («Творческая эволюция», 1907) и раскрывается, наконец, в философии духа («Два источника морали и религии», 1932). Знамениты его теория «глубинного Я», скрытого за слоем «социальной» личности и идентичного внутреннему опыту длительности (du-гее), его «открытая» мораль творческого гения. «Мысль и движение» (1934) представляет собой серию статей, в частности, о «философской интуиции», «ощущении перемен», а также глубокие и оригинальные размышления об отношениях метафизики и науки. Бергсону также принадлежит самое точное философское осмысление теории относительности, выраженное в форме долгих бесед, которые он мог бы иметь с Эйнштейном («Длительность и мгновенность», 1922). Сначала без устали восхваляемый, затем критикуемый, Бергсон занял наконец свое достойное место в историй философии. О нем можно прочесть в работах А. Тибоде «Бергсонизм» и Янкелевича «Анри Бергсон». ... смотреть
Bergson), Анри (18 окт. 1859 – 4 янв. 1941) – франц. бурж. философ-идеалист. Проф. Коллеж де Франс (1900–14); член Франц. академии (1914). Лауреат Нобелевской премии по лит-ре (1928). В своей первой работе "Непосредственные данные сознания" ("Essai sur les donn?es imm?diates de la conscience, th?se pour le doctorat...", 1889) Б. под флагом критики исторически изжившего себя рационализма 17 в. пытается доказать несостоятельность естественнонаучного понимания движения, становления, жизни и, в особенности, времени. Исходя из антиинтеллектуалистич., иррационалистич. представления о мире и познании, Б. утверждает, что всякое расчленение, разграничение, классификация являются самообманом, иллюзией, искажением действительности, к-рая-де не подчиняется никаким закономерностям, не может быть измерена, сосчитана, расчленена на части и т. п. Эта иррациональная сущность всего существующего определяется Б. как длительность (dur?e), или "конкретнее время", к-рое отрывается от материи, движения, развития явлений природы и общества и рассматривается как внутр. подсознат. основа психического. Это центр. понятие философии Б. является мистич. формулировкой идеалистич. решения осн. филос. вопроса в духе объективного идеализма, к-рый сочетается у Б. с элементами идеализма субъективного. Понятие длительности включает и элементы релятивистского истолкования движения – без материи, без носителя движения. Различными аспектами длительности являются, по Б., память, инстинкт, сознание, свобода, дух, причем материя и интеллект также являются взаимосвязанными проявлениями угасающей длительности, чем-то вроде неизбежных отходов жизненного процесса, к-рый Б. сравнивает с фейерверком. В конечном итоге длительность, время или жизнь (учение Б. родственно нем. иррационалистич. философии жизни) оказывается мистич. демиургом действительности, или богом. "Время вне временных вещей – бог", – указывает Ленин ("Философские тетради", 1947, с. 48). Это замечание можно отнести к Б. В качестве органа постижения длительности Б. выдвигает интуицию, где "акт познания совпадает с актом, порождающим действительность", и "исчезает различие между тем, кто познает, и тем, что познается". Такое понимание интуиции и процесса познания вообще, стирая грани между объективным и субъективным, бытием и познанием, широко открывает двери субъективистскому произволу и религ. фантастике. Интуиция у Б. понимается как противоположный разуму мистич. акт непосредств. постижения, простейшей формой к-рого является инстинкт, а высшим проявлением – эстетич. способность. Типичным образцом интуитивного познания Б. считает художеств. творчество, якобы свободное от утилитарных целей. Художник, благодаря эстетич. интуиции, воспринимает реальность не в трансформированном органами чувств и интеллектом виде, а во всем своеобразии ее индивидуальных, первичных качеств. Настоящими поэтами, писателями, живописцами и т.д. могут быть только те люди, у которых "по счастливой случайности" "природа позабыла связать способность восприятия со способностью действия" ("Мысль и движущееся" – "La pens?e et le mouvant", 1934). Художник, по Б., не должен выходить за рамки своего субъективного мира; ему нужно погрузиться в глубины своего духа и путем огромных усилий внутр. наблюдения претворить "в законченные творения то, что природа заложила в нем в виде начатков или простой возможности" ("Смех" – "Le Rire", 1900). Признавая интуицию высшей формой философ. и эстетич. познания, вкладывая в свое понимание принципа движения и изменчивости мистич. содержание, Б. тем самым обнаруживает большую близость к реакц. идеологии древности и средневековья, к мистич. учениям Плотина, Августина, Беме, Экхарта и др. Вместе с мистиками и представителями религ. обскурантизма Б. противопоставляет науке, разуму религ. неразумие, утверждая, что "религия является оборонительной реакцией природы против разлагающей силы разума" ("Les deus sources de la morale et de la religion", P., 1932, p. 127). В полном соответствии с реакц. метафизикой Б. находится его социально-политич. теория, в к-рой он воспроизводит в новом варианте богословское учение (восходящее к Августину) о граде земном и граде божьем. Б. различает две "по природе" различные формы общества: "общество закрытое" (soci?t? close), нац. гос-во, члены к-рого, составляя замкнутое единство, "безразличны по отношению к другим людям и всегда готовы нападать и защищаться" ("Les deux sources...", p. 287), и "общество открытое" (soci?t? ouverte), к-рое включает в принципе все человечество и в основе к-рого лежит любовь ко всему человечеству. Однако эта любовь, по Б., никакого влияния на жизнь не оказывает, ибо противоречит законам природы и доступна только святым и пророкам. Б. критикует справа бурж. демократию, считая демократию наихудшим политич. строем, противоречащим человеческой природе, и склоняясь к близкой к фашизму концепции управляющей элиты (см. "Les deux sources...", p. 297–306). Социологич. концепция Б. также носит ярко выраженный иррационалистич. характер. Отвергая законы обществ. развития, Б. рассматривал обществ.-историч. процесс как абсолютно стихийный, иррациональный. Война понималась им как естеств. отношение между гос-вами. Философия Б. оказала большое влияние на мн. бурж. философов, социологов, историков и писателей (Джемс, Леруа, Пруст, Дриш, Шпрангер, Шпенглер, Тойнби), а также на руководящих деятелей франц. синдикалистского движения (Сорель, Берт) и бельг. правого социалиста Де Мана. Соч.: Е?crits et paroles, t. 1–2, P., 1957–59; Соч. в рус. пер. – Собр. соч., т. 1–5, СПБ, [1913–14]; Длительность и одновременность (по поводу теории Эйнштейна), П., 1923. Лит.: Плеханов Г. В., Анри Бергсон. Творческая эволюция, в его кн.: Избр. философские произв., т. 3, М., 1957; Политцер Ж., Об одной философской мистификации, в кн.: Французские коммунисты в борьбе за прогрессивную идеологию, пер. с франц., М., 1953; Асмус В. Ф., Адвокат философской интуиции, "Под знаменем марксизма", 1926, No 3; Герман Л. И., Интуитивная эстетика Анри Бергсона, "Литературный критик", 1935, кн. 5; Цебенко М. Д., Критика интуитивизма Анри Бергсона, в кн.: Из истории философии, М., 1957. ... смотреть
Анри Бергсон, выдающийся французский философ, психолог, писатель, родился 18 октября 1859г. в Париже, где с 1866 по 1876г. учился в лицее, получив прекрасное классическое образование. В 1878 г. Бергсон стал студентом Высшей нормальной школы, а после ее окончания преподавал в лицее г. Анжера, с 1883 г. — в лицее им. Блеза Паскаля в Клермон-Ферране, а затем в alma mater, Высшей нормальной школе. С 1900 г. Бергсон — профессор Коллеж де Франс. Его преподавательская деятельность продолжалась до 1914г. Бергсон выступал с лекциями также в Англии, США и других странах. Научные исследования мыслителя были тесно связаны с преподаванием. В 1889 г. философ защитил две диссертации — "Опыт о непосредственных данных сознания" и "Идея места у Аристотеля". В 1896 г. была опубликована одна из самых значительных работ Бергсона — "Материя и память". Лекционные курсы Бергсона вызвали огромный резонанс. На лекциях, посвященных широкому кругу философских, психологических, этических проблем, Бергсон буквально на глазах слушателей формулировал принципы новой философии, впоследствии получившие выражение и развитие в центральном произведении мыслителя — книге "Творческая эволюция" (1907). Более поздние сочинения Бергсона — упоминавшаяся ранее "Длительность и одновременность", сборники докладов и выступлений "Духовная энергия" (1919), "Два источника морали и религии" (1932). Завоевав своими произведениями, лекциями и выступлениями беспрецедентный авторитет в стране и за рубежом, Бергсон, однако, не избежал тяжелых испытаний. В 1911 г. группа националистов-антисемитов начала травлю философа из-за того, что он был евреем. Бергсон предпочитал не отвечать на подобные выходки. Но за него ответила Франция, высоко оценившая его заслуги перед отечеством и мировой культурой. В 1914 г. Бергсон был избран Президентом Академии моральных и политических наук и членом Французской академии наук. Бергсон был не только первоклассным мыслителем, но и талантливым писателем. О высокой оценке литературных достоинств его сочинений говорит тот факт, что в 1927 г. Бергсон стал одним из первых философов (но не последним — за ним этой чести удостоились А. Камю и Ж.-П. Сартр), которому была присуждена Нобелевская премия по литературе. Несмотря на то, что католическая церковь вносила сочинения Бергсона в Индекс запрещенных книг, сам мыслитель испытывал все большее влияние католицизма. Согласно написанному в 1937 г. духовному завещанию, философ расценивал католицизм как в целом плодотворное завершение иудаизма. И только предвидение того, что в мире нарастает волна антисемитизма, предотвратило официальный переход Бергсона в католичество: по его собственным словам, он хотел остаться среди тех, на кого завтра обрушатся наибольшие преследования. (Впрочем, по некоторым данным, Бергсон тайно принял католичество.) В годы вскоре разразившейся второй мировой войны подтвердились мрачные предсказания Бергсона. И сам он не избежал притеснений. Это было во время немецкой оккупации. Бергсон простудился, проведши целые часы в немецкой комендатуре в ожидании регистрации, и заболел пневмонией, от которой и скончался. Анри Бергсон умер в Париже 4 января 1941 г. в возрасте 81 года. На погребении французский поэт Поль Валери так подытожил суть философского подвига Бергсона: "Тогда как философы, начиная с XVIII в., находились большей частью под влиянием физико-механистических концепций, наш знаменитый собрат позволил, к счастью, увлечь себя наукам о жизни. Его вдохновляла биология. Он внимательно изучил жизнь и понял ее, и постиг как носительницу духа. Он не побоялся отыскивать в наблюдениях за своим собственным сознанием аргументы, бросающие свет на проблемы, которые никогда не будут разрешены. И он оказал существенную услугу человеческому разуму, восстановив и реабилитировав вкус к медитации, непосредственно приближенной к нашей сущности... Подлинное значение философии — только в том, чтобы обратить мышление на себя самого. Это усилие требует от того, кто стремится его описать... особого подхода и даже изобретения подходящей для этой цели особой манеры выражения, так как язык иссякает вблизи от своего собственного источника. Именно здесь проявилась вся мощь гения Бергсона. Он дерзнул позаимствовать у поэзии ее волшебное оружие и соединил силу поэзии со строгостью, от которой не терпит отклонения дух, вскормленный точными науками". В Пантеоне на одной из колонн есть надпись: "Анри Бергсону — философу, жизнь и творчество которого сделали честь Франции и человеческой мысли". Хотя Бергсон не оставил особой философской школы, многие значительные философы, психологи, естествоиспытатели, литераторы, художники разных стран испытали на себе глубокое влияние бергсоновского учения. "В значительной степени опирались на концепции Бергсона религиозные эволюционисты Э. Леруа и П. Тейяр де Шарден, создатели теории ноосферы; его эволюционное учение высоко оценивал В. И. Вернадский. Философия Бергсона оказала воздействие на столь разных по духу мыслителей, как У. Джеме (впрочем, влияние здесь было взаимным) и теоретик анархо-синдикализма Ж. Сорель; его этико-религиозная концепция вдохновила А. Тойнби, одного из наиболее известных социальных философов XX в.". Выдающиеся писатели М. Пруст и Дж. Джойс также испытали мощное воздействие идей Бергсона. До Октябрьской революции философия Бергсона была весьма популярна в России. Работы мыслителя переводились на русский язык вскоре после их публикации. В 1913—1914 гг.в Санкт-Петербурге вышли в свет вторым изданием пять томов Собрания сочинений Бергсона. ... смотреть
(1859—1941) — фр. философ, один из осн. представителей философии жизни. Проф. Коллеж де Франс (с 1900), чл. Фр. академии (с 1914 г.); лауреат Нобелевской премии в обл. лит-ры (1927 г.). Осн. соч.: «Материя и память» (1896), «Творческая эволюция» (1907), «Длительность и одновременность» (1922), «Два источника морали и религии» (1932), «Мысль и движение» (1934). Идеи Б. повлияли на мн. совр. мыслителей (Ж.Батай, М.Блондель, Р.Генон, У.Джеймс, П.Тейяр де Шарден, А.Тойнби, М.Шелер) и писателей (Г.Д’Анунцио, Дж.Джойс, М.Пруст и др.). В ранних работах выдвинул проект «позитивной метафизики», к-рая должна преодолеть односторонний рационализм традиц. метафизики и узкий эмпиризм позитивистской философии, опираясь на «непосредственный опыт сознания», соотнесенный с абсолютным. Гносеологич. позиция Б. — интуитивизм, обоснованный различением абстрактного времени и «длительности»: длительность — основа всех душевно-сознательных процессов, конкретное и насыщенное переживание жизни как свободы посредством интеллектуальной интуиции. Интуитивный (свободно-синтетический) метод познания противостоит логич. (формально-аналитич.), являясь соединением прошлого и будущего, творч. становлением, результирующие формы к-рого непредсказуемы. «Чистый интеллект», вырастающий из телесных функций и физиол. восприятия, приспособленный к «схематическому порядку вещей», не может дать реальное представление о них, тогда как интуиция, будучи конкретным тождеством познающего субъекта и предмета познания, достигает этой конкретной реальности. В кн. «Творческая эволюция» Б. выстраивает эволюционную модель онтологии. В критике механистич. и телеологических интерпретаций эволюционизма он опирается на метафизику всеединства Плотина, рассматривая развитие жизни как результат первичного жизненного порыва (?lan vital), к-рый сохраняется и модифицируется во всех живых формах. Становление жизни аналогично деятельности сознания, оно есть непрерывный поток творч. созидания новых форм, самореализации «импульса свободы» в разл. вариациях. Эволюция происходит в трех расходящихся направлениях — растительный, животный, чел. миры, к-рые самоутверждаются через развитие специфического «органа свободы»: хлорофилла у растений, инстинкта у животных, интеллекта у человека. Человечество может целенаправленно культивировать свой интеллектуально-творч. потенциал, активизируя и направляя эволюционное движение (см. Активная эволюция). Движущей силой эволюции явл. не цивилизационно-техн. процесс, порождающий и воспроизводящий односторонне-рациональный интеллект, а интегративное движение к синтезу конструктивной рациональности и интуитивно-инстинктивного (внерационального) мышления. Это и синтез локальных культ. традиций — рациональнотехн., «экстравертной» культуры Запада и иррационально-мистической, «интровертной» культуры Востока. В кн. «Два источника морали и религии» Б. разрабатывает соц.-этич. и религ.-культурологич. концепции, исходя из типологии открытого и закрытого об-ва. Здесь ориенталистские и неоплатоновские мотивы осмыслены в духе христ. мистицизма. Закрытое об-во нацелено на воспроизводство соц. и организационной стабильности, сохранение целостности рода, выравнивание диспропорций; ему присуща «статическая» культ. система. Гл. функция «статической морали» — подавление индивидуального бунта, разрушающего тотально-родовую солидарность; «статическая религия» также направлена на борьбу с эгоцентризмом и индивидуализмом, представляя собой жестко догматичное «уставное» начало культуры. Инстинкт соц. солидарности, функционируя в ограниченных сферах — семейной, этнической, государственной, неизбежно провоцирует вражду и войны. Закрытые об-ва делятся на естеств. (архаичные), для к-рых органичны монархические и олигархические формы полит. власти, и искусств. (совр.), характеризующиеся военно-идеологич. авторитаризмом в политике и эгалитаризмом в соц.-экон. сфере. Открытое об-во характеризуется «динамической» культ. системой, к-рая воплощает любовь к человечеству. «Динамическая мораль» реализуется в избр. личностях, чья жизнь есть постоянное самосовершенствование; этот путь связан с интуитивно-мистическим самосознанием и равнозначен трансцендированию, обожению личности, о к-ром говорят мистики. Это движение нравств. элиты открытого об-ва и есть высшая стадия реализации «жизненного порыва» в рамках социокульт. системы. Открытое об-во тяготеет к демокр. полит. организации, т.к. демократия наиболее удалена от естеств. «самодовлеющей замкнутости» и как таковая воплощает «евангельскую сущность». Однако рационально-прагматическое конструирование демокр. системы недостижимо, поск. она есть неопределимый идеал. Закрытые об-ва исторически обречены, в то время как открытые выражают саму суть социокульт. эволюции. Идеи Б. повлияли на развитие таких направлений совр. философии, как католич. модернизм, персонализм, традиционализм, экзистенциализм. Соч.: Соч.: В 4 т. М., 1992—1996; Два источника морали и религии. М., 1994. Е.В.Гутов ... смотреть
(Бергсон (Bergson) Анри (1859-1941) - французский философ, представитель интуитивизма и философии жизни. Бергсон является одним из первых философов, пытавшихся интегрировать в едином философском учении объективистское и субъективистское мировосприятие. Он пишет: «Материя для нас это совокупность “образов”. Под “образом” же мы понимаем определенный вид сущего, который есть нечто большее, чем то, что идеалист называет представлением, но меньше, чем то, что реалист называет вещью, - вид сущего, расположенного на полпути между “вещью” и “представлением”»1. В марксистской философии это интерпретировалось как стремление найти промежуточный путь между материализмом и субъективным идеализмом. Существовавший на рубеже XIX-XX вв. уровень знаний о сознании человека, его материальных основах и механизмах не позволил Бергсону до конца осознать, с одной стороны, истинность положения о том, что все непосредственно воспринимаемое дано человеку в виде его чувственных образов, а с другой, - достоверность традиционного представления, согласно которому человеку в его восприятии даны сами воспринимаемые предметы материального мира. Слитые воедино чувственный образ и отражающийся в этом образе предмет материального мира А. Бергсон пытается развести, «помещая» их в качественно разные длительности. В восприятии человека, считает Бергсон, важную роль играет память, которая удерживает прошлое и связывает его с текущим настоящим. В итоге возникает истинная, целиком данная человеку и непосредственно им переживаемая длительность его бытия, которая не растягивается линейно, а интегрирует в себе все пережитые моменты прошлого и по мере течения времени включает в себя все новые и новые «уходящие в прошлое» моменты времени, в результате чего непрерывно качественно изменяется и усложняется. Совершенно иначе, согласно Бергсону, обстоит дело с длительностью бытия материального мира. Здесь, считает он, фактически нет никакой длительности, ибо внешний материальный мир существует только в непосредственно текущем моменте настоящего времени, который, «уходя в прошлое», просто исчезает и перестает существовать. Не существуют во внешнем мире, согласно Бергсону, и моменты будущего времени. Поэтому, неправомерно рассматривать время как некоторую имеющую место во внешнем мире однородную сущность. Свойством однородности обладает только пространство, в котором располагаются все одновременно существующие в каждый текущий момент настоящего времени «образы». Уходящие же в прошлое или, другими словами, исчезающие моменты времени сохраняются только в душе человека, но здесь они не растягиваются в однородную пространственную линию, а как бы взаимопроникают друг в друга и образуют истинную длительность, представляющую собой интенсивный элемент человеческой души, в котором все изменяющиеся во времени переживания существуют не рядом друг с другом на манер предметов, находящихся в однородном пространстве, а наслаиваются друг на друга и взаимопроникают. Поэтому истинную длительность, согласно Бергсону, невозможно превращать в однородную последовательность переживаний и измерять. Только благодаря тому, что в душе человека одновременно с исчезающими друг за другом моментами существования внешнего мира возникают переживания и эти переживания не исчезают, человеку удается сохранить моменты существования внешнего мира, вытянуть их в однородную последовательность и придать им вид однородного пространства - линии. Осуществить такую операцию помогает сознанию человека движение материи, благодаря которому возникают и тут же исчезают («уходят в прошлое») отдельные состояния движущихся объектов материального мира. «Сознание сохраняет их благодаря тому, что эти разные состояния внешнего мира порождают состояния сознания, которые взаимопроникают, незаметно организуются в целое и вследствие самого этого объединения связывают прошлое с настоящим»1. Однако сознание «внеполагает их друг другу, ибо, вспоминая затем об их коренном различии (ведь каждое из этих состояний возникает в момент исчезновения прежнего), оно представляет их в форме раздельной множественности. А в результате оно выстраивает их в пространстве в ряд, в котором каждое из них существует отдельно. Пространство, используемое для этой цели, как раз и есть то, что мы называем однородным временем»2. Таким образом, полагает Бергсон, длительность обретает форму однородной среды и «время проецируется в пространство главным образом через посредство движения. Но и при отсутствии движения всякое повторение вполне определенного внешнего явления внушало бы нашему сознанию тот же способ представления»3. Возникающее при этом представление о развернутом в пространстве времени Бергсон определяет как символический образ существующей только в душе человека реальной длительности. Итак, Бергсон различает две формы длительности. «Под однородной длительностью, - пишет Бергсон, - этим экстенсивным символом истинной длительности, внимательный психологический анализ обнаруживает длительность, разнородные элементы которой взаимопроникают; под числовой множественностью состояний сознания - качественную множественность …»1 Эти две формы длительности Бергсон различает как длительность-количество и длительность-качество. При этом длительность-количество, согласно Бергсону, вовсе даже не длительность, ибо состоит из последовательности (множества) бездлительных моментов, сохраненных в сознании человека. См.: «Гносеологические позиции»; «Модусы времени». лит. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания. Материя и память // Бергсон А. Собрание сочинений. Том 1. - М.: «Московский клуб», 1992, -336 с. Бергсон А. Длительность и одновременность. - М.: Добросвет, КДУ, 2006, - 160 с. Ильгиз А. Хасанов ... смотреть
(1859-1941) - франц. философ-идеалист, представитель интуитивизма и философии жизни. В своих трудах Б. критиковал рационализм 17-18 вв. и совр. науки. В религии видел «оборонительную реакцию природы против разрушительной силы рассудка» и основу «открытого общества» и морали как любви ко всему человечеству. Бог выступает у Б. как «жизнен, порыв», творческая эволюция. Первоосновой всего сущего является «чистая», т. е. нематериальная, «длительность», познание к-рой доступно лишь интуиции, понимаемой как мистич. «постижение». Взгляды Б. оказали влияние на совр. теологич. концепции. ... смотреть
(1853–1941) Французский философ, представитель интуитивизма и философии жизни. В 1927 году удостоен Нобелевской премии по литературе как блестящий стилист. Основные сочинения — «О непосредственных данных сознания» (1889), «Материя и память» (1896), «Творческая эволюция» (1907), «Длительность и одновременность» (1922). Французский философ Анри Бергсон появился на свет 18 октября 1859 года в Париже, в семье евреев-космополитов. Его отец, Мишель Бергсон, уроженец Варшавы, был великолепным музыкантом. По семейному преданию, уроки ему давал сам Шопен. Он много путешествовал по Европе, пока не осел в Англии. Мишель Бергсон принял английское гражданство и женился на Кэтрин Левинсон, женщине ирландско-еврейского происхождения. Детство их сына Анри проходило в Лондоне, где он познакомился с английской культурой. Когда мальчику исполняется восемь лет, семья возвращается во Францию, а в возрасте 21 года Анри Бергсон становится гражданином Франции. С 1868 по 1878 год он учится в парижском лицее Кондорсе, подавая большие надежды как в области гуманитарных наук, так и в математике. В 19-летнем возрасте юноше удалось решить сложную математическую задачу, за что он был удостоен почетной премии. Имея блестящие перспективы в естественных науках, Бергсон тем не менее предпочел изучать философию в Высшей нормальной школе, где увлекался учениями Джона Стюарта Милля и Герберта Спенсера. После получения диплома в 1881 году Бергсон преподает в лицее дАнжер, а спустя год переходит в лицей Блеза Паскаля в Клермон-Ферране. В Оверне Анри пишет свою первую фундаментальную работу «Непосредственные данные сознания» (1889). За эту работу, а также небольшую диссертацию на латинском языке об Аристотеле Бергсон удостаивается степени доктора философии Парижского университета. В «Непосредственных данных сознания» Бергсон вводит основное понятие своей метафизики — «динамическая природа времени». Под влиянием ньютоновской физики время стало восприниматься как константа, последовательность дискретных моментов, наподобие точек на прямой или секундных отметок на часах Бергсон, напротив, доказывает, что время, воспринимаемое живым организмом, является динамичным, изменчивым и качественным. Прожитое время, которое он именует «длительностью», может быть воспринято только интуитивно. Причем его воздействие слишком трудноуловимо и объемно, чтобы измерить его с помощью аналитических методов позитивизма. Кроме того, ученый полагал, что философы-детерминисты типа Герберта Спенсера не учитывали непредсказуемые, новые и творческие элементы при принятии решения, которые суть продукты живого времени и истории. По мнению Бергсона, свободная воля и размышление — которые, как и любая другая временная категория, могут быть постигнуты только интуитивно, являются редкими, однако решающими элементами в развитии человеческого сознания. В 1891 году Бергсон возвращается в Париж, а в следующем году женится на Луизе Нойбергер, родившей ему дочь. На протяжении последующих восьми лет Бергсон преподает в лицее Генриха IV и пишет свою вторую основополагающую работу «Материя и память», которая была опубликована в 1896 году. Размышляя над отношением физиологии мозга к сознанию, Бергсон приходит к выводу, что мозг функционирует не только как пассивный записывающий инструмент, но как исключительно тонкое просеивающее устройство, цель которого — направлять внимание на жизнь. Нейрофизиология объясняет лишь действие обычной памяти как процесса механического. Психологический же подход необходим для проникновения в процесс воспоминаний, для постижения живой памяти. В 1900 году Бергсон получает кафедру греческой философии в Коллеж де Франс, учебном заведении, уступающем по интеллектуальному уровню лишь Сорбонне. Следующей работой философа стал «Смех» (1900), небольшое, но острое эссе о природе смешного. По мнению Берсона, смех вызывает всякая механическая привычка ума или тела, которая препятствует потоку жизни. Раскрывая механизм смешного, комедия, как и всякое искусство, способствует прогрессу общества и личности. В 1903 году выходит работа Бергсона «Введение в метафизику». Показывая, в чем основное различие между естественными науками и философией, Бергсон подчеркивает, что научное сознание стремится подчинить себе природу, «замораживая поток времени», сводя целое к дискретным, поддающимся анализу элементам. Философия же проникает в суть вещей посредством интуиции и сопереживания. По убеждению Бергсона, для развития человека одинаково необходимы и естественные науки, и философия, однако только философия по-настоящему созидательна и жизнеспособна. Третья, ставшая эпохальной книга Бергсона «Творческая эволюция» (1907) оказала огромное влияние не только на академические круги, но и на широкую читающую публику. «Даже в консервативной профессорской среде, где новаторские идеи Бергсона успехом не пользовались, о его таланте говорили затаив дыхание, — писал американский философ Уильям Джемс, горячий поклонник Бергсона, — а студенты ходили за ним по пятам с разинутыми ртами». По мнению Джемса, читателей подкупало не только содержание книг философа, но и их стиль. «Ясность изложения, — писал он, — это первое, что поражает читателя. Бергсон захватывает вас настолько, что сразу же возникает желание стать его учеником. Это просто чудо, он настоящий волшебник». Всем тем, кто находит неодарвинизм и позитивизм слишком скучными и утомительными, Бергсон предлагает живую и вдохновляющую альтернативу. По его мнению, эволюция представляет собой не просто пассивное, механическое приспособление организмов к среде обитания, но целенаправленный и творческий процесс. Жизнь невозможно понять при помощи исключительно интеллектуального анализа, считает философ, поскольку она подвижна и изменяема и поскольку «поток сознания» находится в постоянной борьбе с инертной материей. Правда, у таких философов-скептиков, как Бертран Рассел, поэтическая пылкость стиля Бергсона большого энтузиазма не вызывала. «Как правило, — писал Рассел, — Бергсон не утруждает себя доказательством справедливости своих суждений, полагаясь на изящество логических построений и на красоту слога». Вместе с тем такие разные художники, как Клод Дебюсси, Клод Моне, Марсель Пруст, Поль Валери, Андре Моруа, Шарль Пьер Пеги и Никос Казанцакис, обращались к Бергсону за вдохновением и интеллектуальной поддержкой. Его творчество оказало также значительное влияние на таких философов, как Джон Дьюи, Самуэл Александер и Альфред Норт Уайтхед. Бергсоновские представления о времени и сознании постоянно фигурируют у Пруста и Вирджинии Вулф, а также в романе Томаса Манна «Волшебная гора». Во времена всеобщего энтузиазма, охватившего Европу перед первой мировой войной, популярность Бергсона еще больше возросла. Его приглашали читать лекции в разные страны, в том числе и в Соединенные Штаты Америки. В 1914 году философ был избран во Французскую академию, стал президентом Академии нравственных и политических наук. Его воззрения сделались настолько модными, что и либеральные католики, и синдикалисты попытались приспособить его философию для своих целей. В 1914 году Бергсон получил приглашение прочесть курс лекций в Эдинбургском университете. Курс «Проблема личности», рассчитанный на весенний семестр, он завершил, но осенью лекции из-за начала первой мировой войны возобновить не удалось. Вместо этого Бергсон написал две острополемических статьи: «Значение войны» и «Эволюция германского империализма», где доказывал, что, в сущности, война представляет собой конфликт между самовозбуждаемой жизненной силой (представленной теми, кто, подобно французам, защищает духовную и политическую свободу) и саморазрушающим механизмом (представленным теми, кто хочет, подобно немцам и гегельянцам, обожествить массы). Надеясь, что мировая война приведет «к омоложению Франции и нравственному возрождению Европы», Бергсон представлял свою страну в дипломатических миссиях, направленных в Испанию и США. Позднее философ принял деятельное участие в работе Лиги Наций, исполняя обязанности президента Комиссии по интеллектуальному сотрудничеству. В 1920 году Бергсон серьезно заболел артритом, к этому времени оптимизм, который порождала его философия в предвоенные годы, начал сходить на нет. Тем не менее в 1927 году философ был удостоен Нобелевской премии по литературе «в знак признания его ярких и жизнеутверждающих идей, а также за то исключительное мастерство, с которым эти идеи были воплощены». Представитель Шведской академии Пер Хальстрем в своей вступительной речи следующим образом охарактеризовал главное достижение Бергсона. «Проделав брешь в стене рационализма, он высвободил колоссальный творческий импульс, открыл доступ к живой воде времени, к той атмосфере, в которой человек сможет опять обрести свободу, а стало быть, — родиться вновь». Бергсон не смог лично присутствовать в Стокгольме на церемонии вручения премии и послал в Шведскую академию письмо, в котором, в частности, говорилось: «Исторический опыт доказал, что технологическое развитие общества не обеспечивает нравственного совершенства живущих в нем людей. Увеличение материальных благ может даже оказаться опасным, если оно не будет сопровождаться соответствующими духовными усилиями». Представления Бергсона о религии наиболее полно выразились в его последней работе «Два источника морали и религии» (1932). Бросая вызов рационализму немецкой философии, Бергсон доказывает, что мораль, равно как и религия, имеет эмоциональную, а не логическую основу. В большинстве религиозных учений делается попытка скрыть жизнеутверждающие прозрения своих великих учителей для создания «замкнутого общества», ориентированного на защиту от враждебного мира. Активное религиозное сознание, по мнению Бергсона, отличает тех, кто верит в жизненные силы и посвящает себя разрушению барьеров как между отдельными личностями, так и между народами. Бог, утверждает Бергсон, — это процесс, а не вневременная субстанция. «Функция вселенной, — говорится в заключение, — состоит в том, чтобы быть машиной по производству богов». В последние годы жизни Бергсон погрузился в христианскую мистику и принял католичество, что, впрочем, не помешало ему, когда началась Вторая мировая война и нацисты стали преследовать евреев, сохранить, невзирая на последствия, верность своим национальным традициям. Когда правительство Виши, решив сделать для известного философа исключение, сообщило ему, что на него антиеврейская мера не распространяется, Бергсон от подобного привилегированного положения отказался и, как все евреи, прошел унизительную регистрацию, несмотря на свой преклонный возраст и болезни. Как писал исследователь Е Томлин, «этот молчаливый протест, никем не замеченный и почти анонимный в своем смиренном величии, предрешил его конец» 4 января 1941 года Бергсон скончался от воспаления легких. Надгробную речь произнес его друг Поль Валери. Из-под пера Анри Бергсона вышло не много фундаментальных трудов. Прежде чем приступить к написанию произведения, он проделывал огромную подготовительную работу, документальную и интеллектуальную. Например, во время работы над книгой «Материя и Память» он пять лет изучал медицинскую литературу о немоте. У Бергсона широкая эрудиция, оригинальная и глубокая мысль в сочетании с виртуозностью стиля дают впечатление совершенной простоты, которая есть верх искусства. Недоброжелатели обвиняли Бергсона, что свою теорию о течении сознания он заимствовал у американского философа Уильяма Джемса, придумавшего поток сознания, но Бергсону было нетрудно отстоять свою оригинальность. Действительно, Джемс и Бергсон открыли психологическую истину в одно время, с двух сторон Атлантического океана. Они пришли к этому открытию различными путями, и Бергсон сумел, благодаря своему теоретическому и метафизическому гению, основать на этом открытии целую философию, тогда как Джемс не вывел ее за пределы психологической области. Джемс относился к Бергсону, как к учителю, и преклонялся перед ним, о чем неоднократно заявлял: «Я обязан философии Бергсона тем, что со своей стороны отказался от интеллектуалистического метода и от общепринятой мысли, что логика дает адекватную меру того, что может и не может быть». «По-моему, он убил интеллектуализм, окончательно и бесповоротно». Оба они отвергали разум и логику, но Бергсон ставил на их место интуицию, тогда как Джемс заменяет их практической пользой. «Мои книги, — сказал он по поводу юбилея Лагарпа за несколько лет перед своей смертью, — всегда были выражением неудовлетворенности, протеста. Я мог бы написать о многом другом, но я писал, чтобы протестовать против того, что мне казалось ложным». Уже первые его произведения приветствовали как революционную философию, и Бергсону суждено было сохранить такое революционизирующее воздействие в течение десятилетий. Уильям Джемс называл его философию благой вестью, бегством из темной каморки на свежий воздух. Шарль Пеги, свободнейший из его учеников, видел в Бергсоне пророка, не имеющего ни этого высокого звания, ни церкви. Французская философия нового времени на протяжении нескольких десятилетий находилась под влиянием Бергсона. Его философия перешла границы Франции и обрела последователей в Германии, Англии, Италии и России. ... смотреть
Анри Бергсон (1859—1941 гг.) философ Было бы так же нелепо отказать в сознании животному, потому что оно не имеет мозга, как заявить, что оно не спосо... смотреть
крупнейший представитель иррационализма XX в. Родился в Париже в англо-польской семье. Поступил в лицей Кондорсэ, затем учился в Высшей нормальной школе, которую окончил в 1881 г. Преподавал философию в Анжере и Клермон-Ферране, затем вернулся в Париж и преподавал в нескольких лицеях, после чего перешел в Высшую нормальную школу. В 1900 г. получил кафедру в Колледж де Франс. К этому времени он уже начал публиковать .своя работы: *Смех* (1900), *Творческая эволюция* (1907). *Творческая эволюция* принесла Бергсону международную известность и стала исключительно популярной. В 1914 г. он избирается во Французскую Академию. В том же году его книги попадают в Индекс запрещенных книг католической церкви, так как антиинтеллектуализм Бергсона рассматривается вредным для римского католицизма. Но его философия продолжала пользоваться широкой известностью и популярностью. Она оказала огромное влияние на других философов. В 1919 г. выходит сборник очерков *Умственная энергия*, в котором Бергсон обсуждает с Эйнштейном проблемы относительности. В силу плохого здоровья он уходит в отставку с поста профессора в Колледж Ле Франс в 1921 г. В 1927 г. ему присуждается Нобелевская премия по литературе. В период после первой мировой войны он уделял большое внимание международной политике и много сделал для сотрудничества и мирного сосуществования между нациями. Вскоре после начала второй мировой войны во время жизни в оккупированном Париже от Бергсона потребовали зарегистрироваться в качестве еврея. Ему пришлось стоять в очереди в течение нескольких часов на холоде, чтобы заполнить регистрационный лист, и он заболел воспалением легких, от которого умер 3 января 1941 г. Хотя философскую известность Бергсону принесла работа *Творческая эволюция*, уже в *Очерке о непосредственных данных сознания* (1899) он заложил основные положения своего учения. Центральным для его философии является понятие времени. Он отличает научное время, которое измеряется часами и другими средствами, и чистое время как динамичный и активный поток событий поток самой жизни. Это время мы переживаем непосредственно и внутри него иногда возможно действовать свободно. Именно интеллект действует во времени в первом смысле. Он организует и концептуализирует все отдельные сущности, последовательности, состояния и дает реальности ясный и оригинальный аспект, которым она фактически не владеет. Интеллектуализм имеет практическую направленность, позволяет нам выжить, но в то же время, полагает Бергсон, это приводит к философской ошибке, а именно: дает ошибочную картину мира. В реальности нет ни одной *идентичной ситуации*, в которую мы верим на основе слов и интеллектуальных определений. На самом деле существует поток изменяющегося опыта, который всегда различен. Это есть то, что представляет реальное время, или *длительность*. Оно не простирается через пространство и не измеряется каким-либо хронометром. Оно существует как длительность только потому, что мы сами наблюдаем его. Бергсон пишет: *Интервал длительности существует только для нас и вследствие взаимного проникновения наших состояний сознания, вне нас нельзя найти ничего, кроме пространства, и таким образом одновременностей, о которых нельзя даже сказать, что они следуют друг за другом объективно*. Бергсон различает время физики, которое имеет пространственное выражение, и длительность время сознания. Последнее содержит в себе развитие. События, которые создают его, неповторимы, и потому обладают непрерывностью, направлены в будущее. Эта идея подобна идее У. Джемса о *потоке сознания*. В *Творческой эволюции* Бергсон отвергает механистическое описание реальности, а также теории, которые описывают реальность в терминах движения к некоторой цели. Он отвергает взгляд, что функционирование каждого организма подчинено действию какой-либо цели. Его собственный взгляд состоит в том, что творческой эволюцией каждого управляют жизненная сила, жизненный порыв, жизненный дух. Эта основная энергия не имеет специфической цели. Именно эта творческая и порождающая сила производит бесконечные вариации форм. Бергсон стремится рассматривать человеческие существа как организмы, которые определяются жизненной силой. Органом познания этого жизненного порыва, силы, по Бергсону, выступает интуиция, где акт познания *совпадает с актом, порождающим действительность* и исчезает различие между тем, кто познает, и тем, что познается. Интуиция это созерцание, которое не зависит от практических интересов, она свободна от различных точек зрения, которые связаны с практикой. Адекватное познание реальности возможно только вне зависимости от практики. Интуиция -идеальный вид познания. По мнению Бергсона, интеллект и наука возникли не для познания, а лишь для действия, практики. Интеллект связан с практикой не только своим происхождением, но и использованием своих методов и категорий. Отношение между наукой, т.е. интеллектом, и действительностью только практическое. Получается, что предмет науки не реальность, а наши действия по отношению к этой реальности. *Обычный труд интеллекта, пишет Бергсон, далеко не является трудом бескорыстным. Вообще мы добиваемся знания не ради знания, но для того, чтобы принять известное решение или извлечь выгоду, словом, ради какого-либо интереса. Каждое понятие... есть практический вопрос, который ставит наша действительность, реальность и на который реальность должна отвечать, как это и надлежит в практических делах, кратким *да* или *нет** [Бергсон А. Введение в метафизику // Собр. соч. Т. 5. СПб., 1914. С. 137]. Интеллект в лице научного познания, &по Бергсону, всегда односторонен, так как видит и выбирает только то, что ему нужно для практики, и опускает все то, что его не интересует, хотя это и важно само по себе. Бергсон пишет: *Прежде чем философствовать, нужно жить, а жизнь требует, чтобы мы надели наглазники, чтобы не смотрели ни направо, ни налево, но прямо перед нами в том направлении, куда нам нужно идти... в бесконечно обширном поле нашего возможного познания мы собрали все, что полезно для нашего действия на вещи, чтобы создать из этого нынешнее знание: остальным мы пренебрегли. Мозг, по-видимому, построен ввиду этой работы подбора, что можно показать без труда на деятельности памяти* [Бергсон А. Восприятие изменчивости // Там же. Т. 4. С. 22]. Бергсон полагает, что сознание *можно было бы считать простым помощником действия, светом, который заключается действием, мгновенной искрой, рожденной от трения между реальным действием и действием возможным* [Бергсон А. Творческая эволюция // Там же. .С.161]. Из одной оценки интеллекта вырастает и критика Бергсоном интеллекта и науки. По его мнению, интеллект познает не сами вещи, их суть, а только отношения между ними. Интеллектуальное познание -это познание внешнее. В этом состоят как преимущество, так и недостаток интеллекта, его ограниченность. Все же Бергсон признает, что интеллект дает относительно верную картину мира. Бергсон высоко ставил интеллект даже в сравнении с интуицией. Он пишет, что даже философия полностью овладеет интуицией, она *никогда не достигнет такого познания своего предмета, как наука -своего. Интеллект становится лучезарным ядром, вокруг которого инстинкт, даже очищенный и расширенный до состояния интуиции, образует только неясную туманность* [Там же. С. 159]. Интеллект и наука имеют дело с самой реальностью, *лишь бы только она не выходила из своей области, каковой является инертная материя* [Там же. ;.135]. Однако наряду с преимуществами интеллекта Бергсон говорит и о то недостатках. Он подчеркивает, что истинная цель познания состоит чистом созерцании, которое недоступно интеллекту. Это сразу обнаруживается тогда, когда надо изобразить, познать движение, становление, развитие. Интеллект способен воспроизводить движение подобно кинематографу. Интеллект, по Бергсону, характеризуется *естественным непониманием жизни* [Там же С. 148]. Познание жизни во всей ее полноте возможно, по Бергсону, лишь посредством интуиции, которая представляет собой более совершенную и глубинную форму познания. Интуиция для Бергсона это *род интеллектуальной симпатии, путем которой переносятся внутрь предмета, чтобы слиться с тем, что есть в нем единственного и, следовательно, невыразимого* [Бергсон А. Введение в метафизику //Там же. Т. 5. С. б]. В то же время Бергсон делает оговорки, что он не собирается принимать интеллект за счет интуиции. Он полагает, что интеллект и интуиция это два рода знания, которые развиваются параллельно. Интуиция имеет своим источником инстинкт. Для Бергсона интеллект и инстинкт это *два расходящихся, одинаково красивых, решения одной и той же проблемы* [Творческая эволюция. С. 128]. Таким образом, интуиция это непосредственное постижение сущности вещей. Она постигает жизнь во всей ее полноте, а не просто как механическое чередование и повторение событий. Интуицию Бергсон понимает не как чувственную или интеллектуальную, а как созерцание, свободное от какой-либо практической заинтересованности. Несмотря на многочисленные оговорки Бергсона о параллельности интеллекта и интуиции как двух форм познания, он отдает несомненное предпочтение интуиции, а потому считается сторонником интуиционизма, а за его критику интеллекта его называют антиинтеллектуалистом. В то же время Бергсон правильно отметил ряд характерных черт человеческого познания, а именно: его односторонность и механическое понимание жизни и развития. Он выдвигает свою концепцию развития, назвав ее творческой эволюцией, которая противопоставляется механистической концепции. Бергсон подвергает резкой критике механицизм, который схватывает только постоянное, неизменное, повторяющееся и отвергает возможность нового в развитии. Механицизм полагает, что мир состоит из неизменных частей, которые лишь перемещаются в пространстве, и не признает биологическую форму развития, так как целое, согласно механицизму, возникает лишь посредством прикладывания частей друг к другу. Механицизм по сути отвергает историческое развитие. Бергсон пишет, что *сущностью механистического объяснения является утверждение о том, что будущее и прошедшее исчисляемы как функция настоящего, и что, следовательно, все дано* [Там же. С. 34]. Развитие и эволюция представляют, для Бергсона, жизнь, которая проявляется в живых системах, составляющих эту жизнь. Живые системы неповторимы, а потому не могут быть познаны интеллектом. Эти системы необратимы и не допускают предвидения, т.е. жизнь непостижима посредством научных методов познания. Бергсон понимает жизнь не как биологическое явление, а в терминах психического процесса. Он пишет: *Существует по меньшей мере одна реальность, которую мы схватываем изнутри, путем интуиции, а не простым анализом... Это наше я, которое длится* [Там же. С.7]. Бергсон утверждает, что *жизненная сила* разделила с самого начала примитивные жизненные системы на несколько различных направлений, произведя растения, насекомых, животных, представляющих стабильность, инстинкт и интеллект. *Капитальное заблуждение, -пишет Бергсон, которое, передаваясь от Аристотеля, исказило большую часть философий природы, заключается в том, что в жизни растительной, в жизни инстинктивной и в жизни разумной усматриваются три последовательные степени одной и той же развивающейся тенденции, тогда как это три расходящиеся направления одной деятельности, разделившейся в процессе своего роста. Разница между ними не является разницей ни в интенсивности, ни в степени: это разница по природе* [Творческая эволюция. С. 121]. Бергсон представитель иррационализма в философии, но он не создал самостоятельной школы, а остался философом со своими оригинальными воззрениями.... смотреть
1863—1957) Анри Ван де Вельде, один из основоположников бельгийской ветви «стиля модерн» – «Ар нуво», стоит в ряду крупнейших архитекторов-новаторов рубежа XIX–XX веков. Его творчество, отражая всю сложность этого переходного периода, полно противоречий. Богато одаренный – музыкант, художник, архитектор и литератор, – он соединил в себе талант теоретика, практика и педагога. Анри Клеманс Ван де Вельде родился в Антверпене 3 апреля 1863 года. Учился живописи с 1880 по 1882 год в Академии художеств. В 1884—1885 годах он продолжил учебу в Париже у Карлоса Дюрана. Участвовал в организации художественных групп «Альз ин Кан» и «Независимого искусства». В 1888 году был принят в авангардистское общество «Ле Вингт», где познакомился с П. Гогеном и У. Моррисом. Моррис оказал большое влияние на Ван де Вельде. Однако в круг источников, формировавших его взгляды, входили произведения философов и литераторов, непосредственно связанных с эстетикой символизма. Среди них называют Ницше, Липпса, Вундта, Ригля, Воррингера, Уайльда, Метерлинка, дАннунцио. Не случайно поэтому Ван де Вельде интерпретирует доктрину Морриса в духе идеологии символизма. Это касается, например, важнейшего положения о народных источниках «нового искусства», которое от Морриса было воспринято неоромантическим направлением модерна. Ван де Вельде решительно изменил смысл этого положения. «Художники заблуждались, полагая, что новое искусство можно заимствовать у народа, в то время как его, напротив, надо создавать для народа», – писал он в одной из своих ранних работ. Действительно, связь с народным творчеством ощущается в практической деятельности Ван де Вельде только через влияние английского «Движения искусств и ремесел». Однако если это влияние и чувствуется в ранних его постройках, то в зрелом творчестве Ван де Вельде оно менее заметно. Первый период творческой жизни Ван де Вельде – до 1900 года – период творческого самоопределения. Он начал с занятий живописью, отдав дань увлечения импрессионизму и пуантилизму. Войдя в 1889 году в бельгийскую художественную группировку «Группа двадцати», он активно участвовал в ее выставках, где экспонировались крупнейшие живописцы того времени – Моне, Писсарро, Гоген, ван Гог, Сера, Тулуз-Лотрек. С начала 1890-х годов он выступал и в печати как художественный обозреватель. С 1893 года Ван де Вельде оставил живопись, увлекся книжной графикой, а затем и прикладным искусством, проектированием мебели. Ван де Вельде создал украшения и мебель для редакций журналов «Новое искусство» Бинга и «Современный дом» Мейера Грефе. На Дрезденской художественной выставке 1897 года он представил ткани, обои, мебель. В 1894 году Ван де Вельде выполнил первый архитектурный заказ – дом Сете в Дивеге. В 1895—1896 годах он построил собственный особняк «Блуменверф» в Эккле близ Брюсселя, где все детали тщательно прорисованы в «стиле модерн», одним из создателей которого он был. Вилла привлекла всеобщее внимание. Планы и фасад здания прорисованы мастером в соответствии с функциональным назначением, но, вопреки своему же протесту против подражания «стилям прежних эпох», Ван де Вельде много заимствовал от свободной планировки английского коттеджа. Уже в этом здании заметно тяготение Ван де Вельде к рационализму, не получившее, однако, последовательного выражения. Его образ мыслей был связан с немецким романтизмом, он был слишком зависим в своем творчестве от литературы и живописи. Зрелым мастером Ван де Вельде переехал в 1900 году в Германию. Он совершал длительные лекционные поездки по стране, пропагандируя свои художественные принципы. В 1900—1902 годах он выполнил внутреннюю планировку и отделку интерьеров Фолькванг-музеума в Хагене, создав одно из типичнейших произведений «стиля модерн». В 1902 году Ван де Вельде переехал в Веймар в качестве советника по делам искусств Великого герцога. Он стал одним из организаторов Веркбунда и прославился как педагог, основав Высшее техническое училище прикладных искусств. В 1906 году Ван де Вельде построил новое здание школы, свидетельствующее о развитии рационалистической тенденции в его творчестве. Тогда же он построил и собственный дом в Веймаре. Метод преподавания в училище отличался от традиционного. Отрицалось изучение прежних стилей с целью подражания им. Ученики обучались технике рисунка, изучали цвет как самостоятельную дисциплину и главное внимание уделяли орнаменту, который должен был выражать функциональное назначение и свойства применяемого материала. Работы училища были показаны на выставке Веркбунда в Кельне в 1914 году. Выступление Ван де Вельде на этом собрании Веркбунда является одним из важнейших документов истории архитектуры модерна. В нем по существу подведены итоги развития линии «ар нуво», которое фактически завершилось выставкой в Кельне. Выступая против типизации и стандартизации, необходимость которых доказывал Герман Мутезиус, Ван де Вельде заявил: «Каждый художник – пламенный индивидуалист, свободный, независимый творец; добровольно он никогда не подчинится дисциплине, которая навязывает ему какой-нибудь тип или канон». Здесь «пламенный индивидуализм», присущий многим представителям символизма, вступает в противоречие с дисциплиной формы – непременным атрибутом всякого стиля. Провозглашая «естественность», «стихийность» основой художественного творчества, Ван де Вельде, по существу, отказывался признать возможность достижения той цели, к которой стремился всю жизнь. Он признал только, что «нечто материально и морально обязательное» создает предпосылки формирования стиля, и отмечает, что «художник охотно подчиняется им и идея нового стиля вдохновляет его сама по себе. Вот уже двадцать лет многие из нас ищут такие формы и декор, которые соответствовали бы нашей эпохе». Однако Ван де Вельде не считал, что эти формы и декор уже найдены. «Мы знаем, – говорил он далее, – что еще многим поколениям предстоит работать над тем, что начали, прежде чем окончательно сформируется облик нового стиля, и что лишь после длительного периода усилий можно будет вести речь о типах и типизации». Для этой же выставки Ван де Вельде построил театр, использовав новаторские приемы планировки и оборудования сцены в соответствии с поисками молодых режиссеров в области сценического искусства. Несмотря на мастерство прорисовки деталей и единство интерьера, внешнего облика здания и оформления прилегающей территории, Ван де Вельде, использовав мотивы «стиля модерн», уже изжившего себя, не сумел подняться до уровня принципиальной новизны решений лучших построек выставочного комплекса. Ван де Вельде считал преждевременной коренную ломку архитектуры, которую в это время отстаивали его более радикально настроенные коллеги, так как считал, что еще не подготовлены кадры для воплощения этих идей. Он не примкнул к главному течению в развитии современной архитектуры и не занимался его главными проблемами – градостроительством, принципами формирования пространства и т д. Он работал только для обеспеченных заказчиков, имевших средства на оплату квалифицированных мастеров-ремесленников. Покинув Германию в 1917 году, Ван де Вельде недолго работал в Швейцарии и Голландии, а затем вернулся на родину, где продолжал практическую деятельность. Он организовал и с 1926 по 1935 год возглавлял Высший институт декоративного искусства в Брюсселе, развивая идеи, заложенные им в Веймаре. Высоко ценя в искусстве современность, Ван де Вельде интуитивно, как тонкий художник, чувствовал веяние времени. Это помогло ему создать свое последнее сооружение, временное здание музея Кроллер-Мюллер в Оттерло в Голландии (1937—1954). Простота сооружения функциональна: буквально ничего нет лишнего. Специальные устройства обеспечивают равномерность верхнего света в экспозиционных залах. Четкий график осмотра завершается у сплошь остекленного торца здания, образующего органичный переход к окружающему парку с озером, где продолжается экспозиция скульптур. Это делает музей Кроллер-Мюллер образцом современного музейного здания. Противоречивость творчества Ван де Вельде отражает проект постоянного здания музея – монументальный, архаичный, в духе национально-романтического стиля, который, к счастью, не осуществился. Творчество Ван де Вельде в основных произведениях демонстративно антитрадиционно и подчеркнуто космополитично, что сразу отличает наследие мастера от неоромантического направления модерна. «Моя цель выше простых поисков нового, речь идет об основаниях, на которых мы строим свою работу и хотим утвердить новый стиль», – писал Ван де Вельде. То, что он соединял проблему стиля с проблемой синтеза искусств, было характерно для эстетики модерна в целом. Особенность позиции Ван де Вельде заключалась в отказе от антииндустриализма неоромантического толка. Ван де Вельде считал, что промышленность способна привести искусство к синтезу. «Если промышленности снова удастся сплавить стремящиеся разойтись искусства, то мы будем радоваться и благодарить ее за это. Обусловленные ею преобразования – не что иное, как естественное развитие материалов и средств выразительности различных областей искусства и приспособление к требованиям современности». Современность требовала, по его мнению, создания нового стиля – нового символистического языка художественных форм. «Я стараюсь изгнать из декоративного искусства все, что его унижает, делает бессмысленным, и вместо старой символики, утратившей всякую эффективность, я хочу утвердить новую и столь же непреходящую красоту», – писал Ван де Вельде. С 1947 года Ван де Вельде поселился в Швейцарии, в Оберегери, где и скончался 25 октября 1957 года в возрасте 94 лет. Последним трудом Ван де Вельде являются его мемуары, в которых он подробно описывает свою творческую жизнь и раскрывает свою теоретическую концепцию.... смотреть
(6.7.1872, Марсель, Франция 21.6.1940, Ла-Рошель, Франция) физиолог, физико-химик. Сын Александры Викторовны Ляпуновой, тетки академика А.Крылова со стороны матери. Сведений об отце найти не удалось. Через два года после рождения сына А.Ляпунова вернулась с ним из Марселя в Россию, сначала поселилась (вместе с семьей А.Крылова) в Таганроге, а затем в Севастополе. А. окончил немецкую школу (Петершуле) в Петербурге, а затем в возрасте 14 лет вместе с матерью уехал в Париж, где продолжал обучение в лицее Луи-Ле-Гран (1886-91). Со школьной скамьи А. вел переписку с А.Крыловым, обсуждая с ним решение различных, преимущественно математических вопросов. Дружеские контакты с Крыловым сохранились и позже. Уже в лицейские годы А. начал посещать лекции в Сорбонне и в «College de France». Став студентом Сорбонны (1891), он получил сначала аттестат по математике, а вскоре и по естественным наукам. Затем последовало увлечение психологией и философией, ив 1897 в Гёттингене ему была присуждена степень доктора философии за диссертацию «Локализация чувства вкуса», руководителем которой был Элиас Мюллер. Вернувшись в Париж, А. вместе с А.Бине подготовил работу «Интеллектуальная усталость», опубликованную в 1897. Этот труд и до сих пор привлекает внимание специалистовпсихологов. Присущее А. стремление проникнуть в суть вещей и явлений привело его к мысли, что психологию надо отделить от физиологии, а последняя должна основываться на физике и молекулярной химии. В 1900 он стажировался в Лейпциге, работая в лаборатории В.Оствальда, бывшего в то время директором Института электрохимии. После возвращения в Париж А. продолжал свои занятия в области физико-химической биологии в Сорбонне, где в 1903 защитил диссертацию «Общие законы действия ферментов» и получил степень доктора наук. В это же время он стал ассистентом физиологической лаборатории в Сорбонне, которой руководил профессор Дстр, ученик К.Бертрана, разделявший взгляды своего учителя на психологию как науку физико-химическую. Еще раньше, когда М.Ковалевский с группой либеральных профессоров организовал в Париже Русскую высшую школу общественных наук, А. некоторое время был не только слушателем этой школы, но и сам читал там лекции. Научные работы А, были отмечены премиями Института высших исследований в Париже, а на результатах его докторской диссертации было основано немало последующих трудов других ученых.А. занимался исследованиями коллоидов, изучал действие ультрафиолетового излучения на человека и спектры поглощения биомолекул. В 1910 он изобрел прибор для опреснения воды. В 1913-14 А. стал заместителем директора физиологической лаборатории в Практической школе высших исследований. 1-я мировая война прервала бурную научную деятельность А. Многие коллеги и друзья были убиты или ранены. Сам А. в 1915 устремился в Россию, чтобы внести вклад в дело защиты страны, которую он считал своей родиной и в которой он, по-видимому, намеревался остаться навсегда. В Москве в 1916-18 он стал заведовать лабораторией в Научно-исследовательском институте физики, директором которого был П.Лазарев: получил кафедру в московском Народном университете им.А.Шанявского. Поступило и предложение от Академии наук стать ученым секретарем московской секции Комиссии по изучению естественных и производительных сил. По воспоминаниям коллег А., в его характере и в научных трудах проявились как стремление к логической строгости и ясности, так и пылкий романтизм. Не удивительно поэтому, что революцию в России А. воспринял как начало новой жизни, при которой общая организация науки будет способствовать счастью человечества, Об этом он сам говорил в предисловии к написанному им по-французски в 1918 курсу лекций по фотохимии, рукопись которого хранится в филиале архива Академии наук в Петербурге. Этот курс был издан в Париже в 1919. Через некоторое время А. переехал в Петроград, где стал профессором Государственного оптического института, преподавал в различных учебных заведениях, а также работал как сотрудник Народного комиссариата здравоохранения старшим инспектором Рентгено-электромедицинской и фотобиологической подсекции (1919). В том же году А. выехал за рубеж как член комиссии по закупке оборудования и литературы, которую возглавлял Крылов, и больше в Россию не вернулся. За ним последовала жена, В.Ляпунова, брак с которой он заключил в России. В 1920-30 А. работал в Цюрихском университете (с 1924 в должности ординарного профессора), одно открытие следовало за другим. Его волновала разгадка тайн простых и многоатомных молекул. В 1925 появилась монография А. «Структура молекул», где он предложил новую молекулярную модель, ав 1927его совместный с Р.Вюрмсером фундаментальный труд «Элементарный механизм фотохимических процессов». В 1930 А. решил воплотить в жизнь свои мечты о приложении результатов фундаментальной науки в промышленности. Он ушел из Цюрихского университета и переехал снова во Францию, где занял пост директора исследовательской службы на крупном нефтеочистительном комплексе, расположенном на берегу Этан-де-Бера вблизи Марселя. В декабре 1930 он прочитал в Париже лекцию «Научное обоснование крекинг-процесса и гидрогенизация нефти», в которой доказал, что решение больших промышленных задач будет успешным только в том случае, когда это решение опирается на фундаментальную науку.А. собирался возглавить будущий институт петрохимии, но эти планы не осуществились, и с конца декабря 1932 он снова на научно-педагогическом поприще, но уже как штатный профессор Льежского университета и директор лаборатории физической химии при этом университете.А. занимался спектроскопией многоатомных молекул и химической кинетикой, изучал спектры гормонов и витаминов для обоснования методов их дозировки «Молекулярные спектры, структура молекул» (Париж, 1937). За 10 лет работы в Льеже он подготовил целую плеяду способных исследователей. А. часто выступал с лекциями и докладами в США и в европейских странах, причем всегда на языке пригласившей его страны. И снова война прервала его работу. В мае 1940 нацисты оккупировали Бельгию, нависла угроза над Францией.А. присоединился к Национальному центру прикладных научных исследований, в котором П.Ланжевен возглавил лабораторию физики. В июне 1940 вместе со службами Национального центра А., заболевший воспалением легких, покинул Париж. Однако болезнь приняла необратимый характер, и через несколько дней в Ла-Рошели он скончался.... смотреть
/1820-1881/ «Вьетана, — пишет французский критик П. Скюдо, — можно без колебаний поставить в разряд виртуозов первого ранга… Это скрипач суровый, грандиозного стиля, могучей звучности…» По мнению Эжена Изаи: «Вьетан — это гигант, заставляющий скрипку следовать дорогой романтизма, которую в литературе проложили Гюго, Бальзак, Готье… Он знал, что скрипка создана, чтобы очаровывать и волновать… Он чувствовал, что артист прежде всего должен обладать мыслями и эмоциональной силой…» Анри Вьетан родился 17 февраля 1820 года в маленьком бельгийском городке Вервье недалеко от Льежа в семье ремесленника-ткача и скрипичного мастера Жана Франсуа Вьетана. Отец любил играть на скрипке, часто выступал на различных вечерах, участвовал в церковном оркестре. По семейным преданиям, когда Анри исполнилось 2 года, как бы он ни плакал, его моментально можно было успокоить звуками скрипки. Отец, видя его увлечение музыкой, стал понемногу заниматься с сыном на скрипке. Позднее Анри обучался у Леклу-Дежона, скрипача профессионала, оказавшегося хорошим педагогом. В шесть лет Анри дал первый концерт в Вервье, а через год — второй, в соседнем Льеже. Успех отметила местная газета. М. Лансбер восхищенно писал о поразительном даровании ребенка. Настало время выступлений в Брюсселе. В январе 1828 года Анри добивается успеха и здесь. На его концерты откликается пресса: «Courrier des Pays-Bas» и «Journal dAnvers» восторженно перечисляют необычайные качества его игры. В период дебютов Вьетана на артистическом поприще его семья испытывала большие материальные трудности. Поэтому, когда после брюссельского триумфа отцу предложили вывезти Анри в Голландию, он обратился к меценату Женену. Благодаря последнему поездка состоялась. В Амстердаме произошла знаменательная встреча с Шарлем Берио. Услыхав Анри, Берио пришел в восхищение от дарования ребенка. Он предложил давать ему уроки, для чего вся семья должна была переехать в Брюссель. Родители после долгих колебаний согласились. В 1829 году Вьетаны перебрались в Брюссель. Для Анри начались серьезные занятия, заложившие основу его будущего художественного развития. «Берио был для меня вторым отцом, — вспоминал Вьетан, — онпостоянно заботился обо мне, всегда старался внушить уважение и вкус к старым мастерам, вводя меня в красоту творчества Корелли, Тарти-ни, Виотти, Роде, Крейцера и т. д. Он учил меня восхищаться ими и следовать им. Я хотел бы высказать свое уважение и безграничную признательность человеку и учителю, сумевшему пробудить в ребенке чувства, развитие которых дало ему уверенность, столь необходимую истинному артисту…» Уже через несколько месяцев занятий Берио везет Вьетана в Париж. Анри принимает участие в концертах своего учителя. После первого выступления молодого скрипача, состоявшегося в феврале 1829 года, Ф.Ж. Фетис писал в одной из парижских газет: «Чудо, восьмилетний ребенок, скрипач, ростом примерно равный длине его смычка, выступил после г. Берио, его учителя, с Седьмым концертом Роде. Это дитя по имени Вьетан обладает уверенностью, апломбом, точностью, поистине удивительными для его возраста; он рожден музыкантом». В 1830 году Берио с женой уезжает в Италию. Вьетан остается без учителя. К тому же революционные события тех лет вынудили ненадолго прервать концертную деятельность. Затем он отправляется в гастрольную поездку по Германии: Дармштадт, Мангейм, Карлсруэ, Баден-Баден и Мюнхен. При этом Анри не перестает усиленно заниматься. «Его игра становится более зрелой, уверенной, — пишет Л.С. Гинзбург. — Рецензенты уже не ограничиваются констатацией технических качеств, красоты и чистоты звучания; все больше внимания привлекают в его игре простота и естественность фразировки, сочетание юношеской непосредственности с поразительной для его возраста тонкостью интерпретации. Уже в эту пору в исполнительском стиле Вьетана формировались черты, выгодно отличавшие его в дальнейшем от сонма современных ему блестящих виртуозов, не шедших далее внешне эффектной игры и салонно-сентиментальной чувствительности». После концерта тринадцатилетнего Вьетана в Штутгарте в декабре 1833 года критик писал, что «художественный мир может радоваться Вьетану, который уже теперь заслуживает имени превосходного артиста». Существенное значение в развитии Вьетана как скрипача и композитора имело пребывание зимой 1833–1834 годов в Вене. В столице Австрии Вьетан посещает уроки по композиции у Симона Зехтера и сближается с группой почитателей Бетховена, среди которых Черни, Мерк, директор консерватории Эдуард Ланнуа, композитор Вейгль, нотоиздатель Доминик Артариа. Здесь впервые после смерти Бетховена в исполнении Вьетана прозвучал Концерт для скрипки великого австрийского композитора. Оркестром дирижировал Ланнуа, который после этого выступления Вьетана отправил ему 17 марта 1834 года следующее письмо: «Примите мои поздравления в той новой, оригинальной и в то же время классической манере, с которой вы исполнили вчера в Concert spirituel Концерт для скрипки Бетховена. Вы постигли самую сущность этого произведения — шедевра одного из наших великих мастеров. Качество звука, которое вы дали в кантабиле, душа, которую вы вложили в исполнение анданте, верность и твердость, с которыми вы играли труднейшие пассажи, переполняющие эту вещь, все говорило о высоком таланте, все показывало, что молодой еще, почти соприкасающийся с детством, вы — великий артист, который ценит то, что играет, может дать каждому жанру присущую ему экспрессию и не ограничивается стремлением удивлять слушателей трудностями… Вы соединяете твердость смычка, блестящее исполнение наибольших трудностей, душу, без которой искусство бессильно, с разумностью, постигающей мысль композитора, с изящным вкусом, удерживающим артиста от заблуждений его воображения». Четырнадцатилетнего скрипача ждали новые триумфы: Прага и Дрезден, Лейпциг и Лондон. В Лейпциге его слушал Шуман, а в Лондоне он встречался с Паганини. Шуман сравнил игру Вьетана с игрой Паганини и закончил свою статью следующими словами: «С первого и до последнего звука, которые он извлекает из своего инструмента, Вьетан держит вас в магическом круге, замкнутом вокруг вас так, что в нем не найдешь ни начала, ни конца». «Этот мальчик станет великим человеком», — отозвался о нем Паганини. Успех сопутствует Вьетану на протяжении всей его артистической жизни: его забрасывают цветами, посвящают стихи. Популярность скрипача породила много забавных историй. Так однажды в Гиере его встретили необыкновенно холодно. Оказывается, незадолго до приезда Вьетана в городок явился один авантюрист, назвался Вьетаном, в течение восьми дней снимал номер в лучшем отеле. Он катался на яхте, жил ни в чем себе не отказывая, затем, пригласив любителей в отель «осмотреть коллекцию его инструментов», скрылся, «забыв» уплатить по счету. В 1837 году Вьетан совершил первую поездку в Россию. Однако в Петербург он поспел лишь к самому концу концертного сезона и смог дать лишь один концерт в мае. Новые концерты весной следующего года в Петербурге проходили триумфально. Два последующих сезона Вьетан вновь концертирует в Петербурге. В 1841 году Вьетан был главным героем всех парижских музыкальных праздников. Об искреннем удовольствии, доставленном ему в том году в Париже игрой Вьетана, вспоминал в своих мемуарах Р. Вагнер. «Молодойартист, пользовавшийся тогда громадным успехом в Париже, — пишет он, — целый вечер занимал меня и друзей своей прекрасной игрой, что придало моей гостиной совершенно необычный блеск». Скульптор Дантье лепит его бюст, импресарио предлагают ему выгоднейшие контракты. Последующие годы Вьетан проводит в разъездах: Голландия, Австрия, Германия, США и Канада. Когда музыканту исполнилось 25 лет, его избрали почетным членом Академии искусств Бельгии. К тому времени, в 1844 году Вьетан женился на пианистке Жозефине Эдер. Жозефина, уроженка Вены, образованная женщина, великолепно владела несколькими языками. Будучи превосходной пианисткой, с момента замужества она стала постоянной аккомпаниаторшей Вьетана. Их жизнь сложилась счастливо: они горячо любили друг друга. В 1846 году Вьетан получил приглашение из Петербурга занять место придворного солиста и солиста императорских театров и отправился в Россию. Он развивает активную деятельность — выступает с концертами, преподает в инструментальных классах Театрального училища, играет в квартетах петербургских музыкальных салонов. «Графы Виельгорские, — пишет Ленц, — привлекли в Петербург Вьетана, который, будучи большим виртуозом, всегда готовым играть все — как Гайдна, так и последние квартеты Бетховена, был более независимым от театра и более свободным для квартетной музыки. То было прекрасное время, когда на протяжении нескольких зимних месяцев в доме графа Строганова, очень расположенного к Вьетану, можно было три раза в неделю слушать квартеты». Вьетану было хорошо в России, но летом 1852 года болезнь жены заставила его прервать контракт с Петербургом. С той поры в России он побывал лишь раз — в 1860 году, но уже в качестве концертанта. После отъезда из России вновь началась скитальческая жизнь великого музыканта. В 1868 году Вьетана постигло большое горе — его жена умерла от холеры. Он отправляется в длительные гастрольные поездки, чтобы забыться. По иронии судьбы все это случилось в период наивысшего подъема его артистического развития. Его игра скрипача поражала законченностью, мужественностью и вдохновением. Душевные страдания словно придали ей еще большую глубину. Увы, скоро болезнь лишила возможности музыканта концертировать. Он стал преподавать в консерватории, сочинял, иногда дирижировал. Внезапно на него обрушилось новое страшное несчастье — нервный удар парализовал правую руку. Все старания докторов вернуть руке подвижность ни к чему не привели. Некоторое время Вьетан еще пытался преподавать, но болезнь прогрессировала, и в 1879 году он вынужден был покинуть консерваторию. Вьетан поселился в своем поместье близ Алжира. Он окружен заботами дочери и зятя. К нему постоянно приезжают гости — в основном музыканты. Маэстро сочиняет музыку, пытаясь творчеством возместить отрыв от любимого искусства. Силы его меж тем слабеют. 18 августа 1880 года он пишет одному из друзей: «Здесь еще, в начале нынешней весны мне стала понятной тщета моих надежд. Я прозябаю, я исправно ем и пью и, что верно, голова еще светла, мысли ясны, но я чувствую, что силы мои убывают с каждым днем. Мои ноги чрезмерно слабы, колени дрожат, и я с большим трудом, мой друг, могу сделать один тур по саду, опираясь с одной стороны на какую-нибудь крепкую руку, а с другой на мою дубинку». В начале июня 1881 года его постиг очередной удар (четвертый), от которого он уже не смог оправиться Вьетан скончался на руках своей дочери 6 июня 1881 года.... смотреть
Анри де Монтерлан (1896—1975 гг.) писатель Безумства следует совершать осторожно.Бог не войдет в нас, пока мы пусты.В несчастье можно утешиться только... смотреть
Анри де Ренье (1864—1936 гг.) писатель Деньги дают все то, что другим кажется счастьем.Есть женщины, поистине заставляющие удивляться, что не нашлось ... смотреть
АНРИ ДЁ Henri Deux. В стиле времени фр. короля Генриха Второго (1519-1559). Она <княжна> встала с сафьянного стула Henri II, которыми была обста... смотреть
АНРИ КАТР * Henri Quatre (1553-1610). Небольшая бородка под нижнею губою, введенная в моду Генрихом Четвертым. Михельсон 1877. У него <Марка> дл... смотреть
1801—1875) Анри Лабруст родился в Париже 11 мая 1801 года. Он получил образование в Академии изящных искусств, где был одним из самых способных учеников. В 23 года Анри был удостоен «Гран-при де Ром», что дало ему возможность провести пять лет в вилле Медичи в Риме. За эти пять лет он научился видеть в шедеврах архитектуры античного Рима нечто большее, чем просто памятники или же арсенал прекрасных поучительных форм. Его поразило инженерное искусство, совершенство конструкций, которыми были отмечены эти сооружения. Во время своего пребывания в Риме как стипендиата академии он стремился выяснить «анатомическое строение» римских акведуков и храмов в Пестуме. Несмотря на это, он в конечном счете оценил свое пребывание в Италии, которое являлось высшей наградой его таланту, как систематическую изоляцию от реальной жизни. Лабруст предпочитал повышать свою квалификацию, занимаясь разрешением возникших в архитектуре проблем. Показательно, что последняя работа, отосланная им из Рима в академию, представляла собой проект моста, который должен был соединять набережные реки, служившей границей между двумя дружественными государствами. Лабруст принадлежал к поколению 1830-х годов, в котором проявились, казалось, самые энергичные характеры века, и придерживался убеждения, что социальная, моральная и интеллектуальная жизнь общества должна быть целиком перестроена. Когда Лабруст вернулся в Париж летом 1830 года, он нашел академическую рутину в том же неизменном состоянии. «Что я могу сказать относительно школы? Программы обучения совершенно не интересны и плохо организованы, ученикам школы не хватает увлеченности. И даже руководитель класса выбился бы понапрасну из сил, преподавая по программе, подобной этой… Изучение архитектуры не должно ограничиваться объемом, который фактически принят в Школе изящных искусств. Необходима реформа». Лабруст не делал обычных зарисовок древних памятников архитектуры. Он смотрел на них острым взглядом инженера или археолога. Его зарисовки храмов Пестума послужили источником многочисленных дискуссий во Французской Академии. Он одним из первых заметил следы полихромной окраски, которая когда-то покрывала античные сооружения, и попытался восстановить ее. В конце 1850-х годов вопросом использования полихромии в античном искусстве заинтересовались многие архитекторы в разных странах. Летом 1830 года Лабруст основал собственную мастерскую, школу проектировщиков, принципы обучения в которой были противоположны принципам академии. В этой школе он обучал прогрессивную молодежь Франции. Написанное в ноябре 1830 года письмо брату дает некоторое представление относительно его методов преподавания. «Я невероятно много работаю и, что еще труднее – заставляю работать моих учеников. Я составил несколько вариантов расписаний занятий, чтобы научить начинающих чему-то полезному. Я хочу, чтобы они учились композиции с помощью самых простых средств. Необходимо, чтобы они с самого начала видели направление своей работы. Затем я объясняю им, что прочность зависит скорее от того способа, которым материалы соединены между собой, чем от их количества, и – поскольку ученикам известны начальные принципы конструирования – я говорю им, что они должны исходить из самой конструкции при выборе вида отделки, которая должна быть достаточно обоснованной и выразительной. Я часто повторяю им, что искусство обладает властью делать все прекрасным, но настаиваю на том, чтобы им было абсолютно ясно, что в архитектуре форма должна всегда соответствовать функции, для выполнения которой она предназначена. Наконец, я счастлив, что я нахожусь среди этих молодых друзей, которые слушают меня так внимательно, полны доброжелательности и решимости следовать по пути, на который мы вместе ступили». Академия вела ожесточенную борьбу с так называемой рационалистической школой, возглавляемой Лабрустом. Эта официальная оппозиция привела к определенным последствиям. Лауреат «Гран-при де Ром» должен был ждать более двенадцати лет случая проявить талант при осуществлении своего проекта. Лабрусту было уже за сорок, когда ему поручили построить здание библиотеки Св. Женевьевы в Париже (1843—1850). Тогда Лабруст и предпринял первую попытку применить чугунные конструкции и конструкции из кованого железа в монументальном общественном здании. Как и на английских фабриках и складах, металлические конструкции здесь заключены в кирпичную кладку наружных стен. Таким образом, он сохранил еще толстые наружные стены из кирпича, но все конструктивные элементы от первого этажа до крыши – колонны, балки, чердачное перекрытие, – конструкцию кровли – проектирует из металла. Каркас длинного двухнефного читального зала связан с конструкцией покрытия. Входя в чердачное помещение, поражаешься смелым масштабам и изяществу стоек из кованого железа, на которые опирается кровля. Лабрусту удалось создать необыкновенно тонкие цилиндрические своды, усилив их металлической сеткой, служившей одновременно основанием для штукатурки, покрывающей поверхность свода. Эта конструкция напоминает тончайшие железобетонные своды-оболочки в зданиях доков в Касабланке, возведенные Огюстом Перре в 1916 году. Но главная заслуга Лабруста в строительстве зданий библиотеки – это способ, которым он уравновесил усилия в металлических конструкциях, так что на стены не передавалось никаких усилий. Достижение такого точного равновесия сил стало главной задачей инженера. Талант Лабруста полностью раскрылся при создании Национальной библиотеки в Париже. Прежде книгохранилище и читальный зал размещались в одном и том же помещении, теперь их необходимо было разделить. Нет здания, в котором эти проблемы были бы разрешены столь же элегантно, как это сделал Лабруст в Национальной библиотеке. Читальный зал, спроектированный Лабрустом для Национальной библиотеки, был квадратной формы и имел шестнадцать чугунных колонн. Непосредственно позади него помещается центральное книгохранилище. Таким образом, автор продемонстрировал пример решения, при котором книгохранилищу, истинному сердцу современной библиотеки, предоставлено соответствующее его назначению место. Конструкция читального зала отвечает тем же принципам, которые были уже применены Лабрустом в библиотеке Св. Женевьевы: металлический каркас заключен в оболочку из массивных стен. Высокие стройные колонны: 30 сантиметров в диаметре и почти 10 метров высотой, придают помещению воздушную легкость. Колонны соединены между собой посредством арок полуциркульного очертания, образуя девять легких сводов, напоминающих своды Воспитательного дома во Флоренции работы Брунеллески. Сферические своды выполнены Лабрустом из тонких фаянсовых плит; в центре каждого свода имеется круглое отверстие, как в римском Пантеоне. Таким образом, обеспечивается равномерная освещенность всех столов в читальном зале. Мы упоминаем об этих деталях для того, чтобы показать, каким образом пространственные концепции различных эпох отражались в архитектуре XIX века. Но истинный шедевр Лабруста – это все же центральное книгохранилище, расположенное по той же оси, что и читальный зал. Центральное книгохранилище имеет четыре наземных этажа и один подвальный. Оно рассчитано на хранение девятисот тысяч томов. При недавнем ремонте библиотеки обнаружилось, что конструкции Лабруста превосходно сохранились, и их почти не пришлось усиливать. Все пространство книгохранилища было перекрыто стеклянным потолком. Покрытие пола решетчатым чугунным настилом позволило обеспечить освещение дневным светом всех этажей книгохранилища. Подобные решетчатые полы, насколько нам известно, первоначально применялись в машинных отделениях пароходов. Несомненно, они были введены в конструкцию здания библиотеки с чисто практической целью. Тем не менее с современной точки зрения становится очевидным, что эффект, возникающий при прохождении света сквозь прутья решетки чугунного пола, таит в себе зародыш новых художественных возможностей в архитектуре. Эта игра колеблющихся полос света и тени является художественным средством, используемым в работах современных архитекторов, например, в одной из ранних работ Фрэнка Ллойда Райта. Лабруст уделил большое внимание обеспечению достаточно эффективных коммуникаций между отдельными частями центрального книгохранилища. Отдельные помещения хранилища, расположенные на разных этажах, связаны между собой мостиками, так что можно переходить из одного в другое кратчайшим путем. Совершенно очевидно, что эти мостики, независимо от их утилитарного назначения, усиливают впечатление мощи, которое создается пространством хранилища. Легкие лестницы с решетчатыми ступенями позволяют беспрепятственно снять с полки любую книгу. За исключением книжных полок все конструкции выполнены из железа. Поскольку помещения книгохранилища были закрыты для публики, Лабруст мог чувствовать себя совершенно свободным от посторонних «неделовых» влияний. Проектируя книгохранилище, он не зависел от господствовавших в то время вкусов и отказался от применения элементов декора. В том впечатлении прочности, надежности, которое производит это пространство, заключается удивительно сильное чувство уверенности, возникающее от сознания полного соответствия помещения тем целям, для которых оно предназначено. Столь полное соответствие помещения функции могло быть достигнуто только истинным художником. Книгохранилище сообщается с главным читальным залом посредством большого проема, перекрытого аркой. Лабруст обладал достаточной для своего времени смелостью, чтобы поместить в этом проеме большую стеклянную панель, сквозь которую читатели, находящиеся в читальном зале, могут видеть книгохранилище. Это был один из первых случаев применения «прозрачных стен» большого размера, столь популярных среди современных архитекторов. Лабруст, несколько смущенный собственной дерзостью, частично закрыл стеклянную перегородку тяжелыми портьерами из красного бархата. Несомненно, Анри Лабруст относится к тем архитекторам XIX века, большинство произведений которых имеет значение для будущего. Его эпоха диктовала применение архитектурных форм Возрождения или классицизма, но он использовал их с величайшим художественным тактом и оригинальностью. Умер Лабруст 24 июня 1875 года.... смотреть
1869–1954) «Нужно уметь находить радость во всем: в небе, в деревьях, в цветах. Цветы цветут всюду для всех, кто только хочет их видеть». «Краски в картине должны будоражить чувства до самых глубин», – писал французский художник Анри Матисс, выразивший красоту и радость бытия в своем творчестве. Анри Эмиль Бенуа Матисс родился 31 декабря 1869 года в Ле?Като, в Пикардии, на севере Франции, в семье Эмиля Матисса и Анны Жерар. Детские годы будущего художника прошли в Боэн?ан?Вермандуа, где его отец, торговец зерном, имел лавку. Его мать увлекалась росписью керамики. В 1882–1887 годах Анри учился в лицее, а после изучал юриспруденцию в Париже в Школе юридических наук и в августе 1888 года получил право работать. Матисс возвращается в небольшой городок Сен?Кантен и поступает работать клерком у присяжного поверенного. Одновременно он в свободное время посещает курсы рисунка. Матисс впервые пробует свои силы в живописи, копируя цветные открытки во время двухмесячного пребывания в больнице. В 1891 году, преодолев сопротивление отца, Матисс оставляет юриспруденцию, переезжает в Париж и поступает в Академию Жюлиана. С 1892 года Анри учится в Париже в Академии Жюлиана у А.В. Бугро – мэтра салонного искусства. В 1893–1898 годах он работает в мастерской Г. Моро в Школе изящных искусств. Мистик и символист Моро предрекал начинающему художнику большую будущность, особенно ценя его новаторские приемы в сочетаниях разных цветов. Матисс копирует в Лувре произведения Шардена, де Хема, Пуссена, Рейсдаля, интересуется творчеством Гойи, Делакруа, Энгра, Коро и Домье. Память о старых мастерах и предшественниках сохранится надолго. В 1896 году Матисс выставляет четыре картины в Салоне Национального общества изящных искусств и вскоре избирается членом?корреспондентом этого общества. Картина Матисса «Читающая» приобретается государством для резиденции президента Франции в Рамбуйе. По совету К. Писсарро Анри едет в Лондон, чтобы познакомиться с произведениями У. Тернера. Художник в эти годы много разъезжает: много времени проводит на Корсике, в Тулузе и Генуе. Во время пребывания на Корсике Матисс открывает для себя очарование южного пейзажа. Наряду с большой работой над картинами Матисс посещает вечерние курсы, где занимается скульптурой. Это все требует времени и денег. К тому же разрастается семья: на рубеже двух веков у художника рождаются два сына – Жан и Пьер. В 1901 году Матисс едет на отдых и лечение после бронхита в Швейцарию, где продолжает много работать. Испытывая денежные затруднения, он некоторое время проводит вместе с семьей у родителей в провинции. 1901–1904 годы – период интенсивных творческих поисков, начало усиленных занятий скульптурой. Сам Матисс считал впоследствии, что в новой манере он начал работать в 1898 году. «Представление о наиболее ранних пейзажах Матисса дают картины "Булонский лес" и "Люксембургский сад", датируемые, очевидно, 1902 годом, – пишет Н.Н. Калитина. – В обоих пейзажах Матисс еще не до конца освобождается от влияний. В "Люксембургском саду", например, в передаче эффекта солнечного луча в глубине есть что?то импрессионистическое. А зеленые, красные, сине?фиолетовые деревья, написанные крупными мазками, вызывают ассоциации с Гогеном. Не читая подписи под картиной, трудно предположить, что это Париж – настолько здесь звучны краски и щедра растительность. Элемент претворения увиденного налицо, но это еще не тот Матисс, который знаком нам по картинам зрелой поры». В июне 1904 года состоялась первая персональная выставка художника у А. Воллара. Летом того же года вместе с художниками?неоимпрессионистами – П. Синьяком и Э. Кроссом – Матисс едет на юг Франции, в Сен?Тропез. Он начинает работать в технике дивизионизма, используя раздельные точечные мазки. На выставке 1905 года в «Осеннем салоне» Матисс выставляет ряд работ, и среди них «Женщину в зеленой шляпе». Эти произведения и картины его друзей произвели фурор. Так появилось новое направление в авангардном искусстве, получившее название фовизм (от французского «дикий»). В 1907 году Матисс отправляется в путешествие по Италии – посещает Венецию, Падую, Флоренцию, Сиену. В следующем году в «Заметках живописца» (1908) он формулирует свои художественные принципы, говорит о необходимости «эмоций за счет простых средств». Тогда же художник едет в Алжир и знакомится с искусством Востока, что оказалось очень важным для его творчества. Восточное искусство оказало большое влияние на художника. Отсюда преобладание цвета над формой, пестрота и узорчатость, стилизация предметов в его работах. Матисс открывает в Париже собственную художественную школу и начинает преподавать в ней. Правда, через некоторое время он отходит от педагогической деятельности, чтобы целиком посвятить себя творчеству. Одним из первых распознал и оценил Матисса русский коллекционер С.И. Щукин. В 1908 году он заказывает художнику три декоративных панно для своего дома в Москве. Третье панно – «Купание, или Медитация» – осталось лишь в набросках, а два других – «Танец» и «Музыка» – вскоре приобрели мировую известность. В них господствуют огненные краски, а композиции, заполненные движущимися в стремительном танце или играющими на древних музыкальных инструментах обнаженными юношами, символизируют природные стихии – огонь, землю, воздух. Выставленные в парижском Салоне перед отправкой их в Россию, композиции Матисса вызвали скандал эпатирующей обнаженностью персонажей и неожиданностью трактовки образов. В связи с установкой панно Матисс посетил Москву. Отвечая на вопросы о своем впечатлении от всего увиденного в России, он говорил: «Я видел вчера коллекцию старых икон. Вот истинное большое искусство. Я влюблен в их трогательную простоту, которая для меня ближе и дороже картин Фра Анджелико. В этих иконах, как мистический цветок, раскрывается душа художников, писавших их. И у них нам нужно учиться пониманию искусства. Я счастлив, что я наконец попал в Россию. Я жду многое от русского искусства, потому что я чувствую, что в душе русского народа хранятся несметные богатства; русский народ еще молод. Он не успел еще растратить жара своей души». На деньги, заработанные от продажи своих полотен русским коллекционерам – Щукину и И.А. Морозову, Матисс приобрел дом с садом в парижском пригороде Исси?ле?Мулино. В зимние месяцы с 1911 по 1913 год художник посещает Танжер (Марокко). Под впечатлением поездки Матисс создает марокканский триптих «Вид из окна в Танжере», «Зора на террасе» и «Вход в казба» (1912), приобретенный И.А. Морозовым. Впоследствии, подводя итог своему марокканскому путешествию, Матисс сказал: «Путешествия в Марокко помогли мне осуществить необходимый переход и позволили вновь обрести более тесную связь с природой, чего нельзя было бы достигнуть с помощью живой, но все же несколько ограниченной теории, какой стал фовизм». Как отмечает М. Бессонова: «Переход был необходим, потому что Матисс почувствовал разрыв между естественным видением предмета и его анализом на холсте с помощью приемов фовизма. Необходимо было найти нечто объединяющее живую натуру и приемы ее изображения. Такой объединяющей субстанцией стал свет, увиденный Матиссом в Марокко и пронизывающий краски его танжерских полотен. Свет господствует в замечательном холсте "Открытое окно с видом на бухту в Танжере". Кажется, что слепящее марокканское солнце, которое Матисс застал, приехав в Танжер во второй раз, в конце октября 1912 года, "съело" все очертания предметов, выжгло яркие краски прежних Матиссовых живописных панно. Нижняя часть полотна местами оставлена художником незакрашенной, так что виден оставленный, нанесенный художником масляной эмульсией рисунок. Краски сильно разбавлены, и пейзаж с видом на бухту на горизонте кажется чуть тронутым нежной акварелью. Масляные краски нанесены тонкими прозрачными слоями, сквозь которые просвечивает белизна холста, что в целом создает ощущение живого присутствия голубизны неба, синевы моря, свежести зелени и букетов фиолетовых и красных цветов, стоящих на подоконнике… Марокканские пейзажи Матисса, дышащие напоенным солнцем ароматом, быть может, высшие достижения художника, да и всей живописи XX века в трактовке живой природы». Кажется, что оранжевые цвета Матисса рядом с насыщенными синими приобретают сверкание. Недаром Г. Аполлинер восклицал: «Если бы творчество Матисса нуждалось в сравнении, следовало бы взять апельсин. Матисс плод ослепительного цвета». После 1914 года Матисс продолжал иногда писать пейзажи, но отметить в них можно, пожалуй, лишь одну новую черту, – сдержанность колорита: «Дорога в Кламаре» (1916–1917), «Монтальбан» (1918). После Первой мировой войны Матисс преимущественно живет в Ницце. В творчестве художника происходит новый поворот. Он все больше отдает предпочтение рисунку, где можно творить легко и быстро. Произведения этого периода отмечаются приглушенностью тонов, мягкостью письма. Под влиянием живописи О. Ренуара он увлекается изображением натурщиц в легких одеяниях, и появляется цикл «Одалиски». В 1920 году Матисс работает над эскизами декораций и костюмов для балета И. Стравинского «Соловей». Имя Матисса становится всемирно известным. Его выставки проходят в Москве, Нью?Йорке, Париже, Кельне, Лондоне, Берлине, Копенгагене, других городах. Художник получает всеобщее признание. В июле 1925 года А. Матисс получает звание кавалера ордена Почетного легиона. В 1927 году он получает американскую премию Института Карнеги в Питтсбурге за картину «Компотница и цветы». В 1930 году Матисс едет на Таити, где работает над двумя вариантами декоративных панно для фонда Барнеса. Как указывает «История искусств»: «В 30–40 годы происходит новый подъем, возвращение к фовистам и их поискам. Матисс пытается подвести итог своим открытиям, сочетая декоративность, красочность с точным рисунком (панно "Танец", 1932). Он переносит в монументальную живопись приемы графики. Это позволяет усилить впечатление движения. Он порывает с налетом светскости, изнеженности, создавая монументальные полотна: "Розовая обнаженная женщина", "Сон", "Натюрморт с раковиной" (1940), "Натюрморт с устрицами" – одно из самых совершенных его созданий. В картинах все больше появляется асимметрии. Матисс отказывается от экзотики Востока. Преобладают женские фигуры в праздничных платьях, которые позируют художнику в креслах, на фоне ковров, рядом с цветами в вазах и пальмами ("Желтое платье и шотландка", "Королевский табак", "Отдых танцовщицы")». Художник продолжает настойчиво работать и в самое трудное для него время. С 1941 года он тяжело болен, его жену и дочь арестовало гестапо за участие в движении Сопротивления, и Матисс долгое время ничего не знает об их участи. Он тревожится и за сына Жана, помогавшего борцам Сопротивления. Работа – самое главное в жизни мастера, мысли о ней не покидают его. В письме к известному писателю Л. Арагону от 1 сентября 1942 года художник пишет: «Я думаю только о работе…» 22 августа 1943 года он снова пишет тому же адресату: «…В моем возрасте никогда не знаешь, не будет ли работа, которую делаешь, последней в жизни – и надо было сделать ее как можно лучше; уже нельзя отложить осуществление своей мысли на следующий раз…» В сороковые годы художник много трудился над портретами, которые всегда считал своим призванием. В процессе создания эскизов Матисс начал использовать технику вырезок из цветной бумаги («декупаж»), в которой исполнена серия «Джаз» (1944–1947). В 1947 году художник удостаивается высшей степени ордена Почетного легиона. В 1950 году он снова получает премию по живописи на XXV Венецианском бьеннале. В 1952 году на родине художника открывается Музей Матисса. В 1948–1953 годах по заказу доминиканского ордена он работает над сооружением и декорацией «Капеллы четок» в Вансе. Эта последняя работа Матисса, которой он придавал большое значение, своеобразный синтез многих предшествующих его исканий. Несмотря на тяжелую болезнь, почти все его произведения последних лет светлы, оптимистичны и жизнерадостны по настроению. По свидетельству его секретаря, Матисс иногда рисовал даже ночью, в минуты тяжелой бессонницы, чтобы отвлечься. Даже после инфаркта, за день до смерти, Матисс попросил карандаш и сделал три портретных наброска. Умер Анри Матисс 3 ноября 1954 года в Ницце и там же похоронен. Л. Арагон писал о Матиссе: «Этого человека больше нет, но он оставил нам свою огромную веру в судьбу людей, свое умение рассеивать туман, свое утверждение счастья».... смотреть
(1869–1954) «Нужно уметь находить радость во всем: в небе, в деревьях, в цветах. Цветы цветут всюду для всех, кто только хочет их видеть». «Краски в картине должны будоражить чувства до самых глубин», – писал французский художник Анри Матисс, выразивший красоту и радость бытия в своем творчестве. Анри Эмиль Бенуа Матисс родился 31 декабря 1869 года в Ле?Като, в Пикардии, на севере Франции, в семье Эмиля Матисса и Анны Жерар. Детские годы будущего художника прошли в Боэн?ан?Вермандуа, где его отец, торговец зерном, имел лавку. Его мать увлекалась росписью керамики. В 1882–1887 годах Анри учился в лицее, а после изучал юриспруденцию в Париже в Школе юридических наук и в августе 1888 года получил право работать. Матисс возвращается в небольшой городок Сен?Кантен и поступает работать клерком у присяжного поверенного. Одновременно он в свободное время посещает курсы рисунка. Матисс впервые пробует свои силы в живописи, копируя цветные открытки во время двухмесячного пребывания в больнице. В 1891 году, преодолев сопротивление отца, Матисс оставляет юриспруденцию, переезжает в Париж и поступает в Академию Жюлиана. С 1892 года Анри учится в Париже в Академии Жюлиана у А.В. Бугро – мэтра салонного искусства. В 1893–1898 годах он работает в мастерской Г. Моро в Школе изящных искусств. Мистик и символист Моро предрекал начинающему художнику большую будущность, особенно ценя его новаторские приемы в сочетаниях разных цветов. Матисс копирует в Лувре произведения Шардена, де Хема, Пуссена, Рейсдаля, интересуется творчеством Гойи, Делакруа, Энгра, Коро и Домье. Память о старых мастерах и предшественниках сохранится надолго. В 1896 году Матисс выставляет четыре картины в Салоне Национального общества изящных искусств и вскоре избирается членом?корреспондентом этого общества. Картина Матисса «Читающая» приобретается государством для резиденции президента Франции в Рамбуйе. По совету К. Писсарро Анри едет в Лондон, чтобы познакомиться с произведениями У. Тёрнера. Художник в эти годы много разъезжает: много времени проводит на Корсике, в Тулузе и Генуе. Во время пребывания на Корсике Матисс открывает для себя очарование южного пейзажа. Наряду с большой работой над картинами Матисс посещает вечерние курсы, где занимается скульптурой. Это все требует времени и денег. К тому же разрастается семья: на рубеже двух веков у художника рождаются два сына – Жан и Пьер. В 1901 году Матисс едет на отдых и лечение после бронхита в Швейцарию, где продолжает много работать. Испытывая денежные затруднения, он некоторое время проводит вместе с семьей у родителей в провинции. 1901–1904 годы – период интенсивных творческих поисков, начало усиленных занятий скульптурой. Сам Матисс считал впоследствии, что в новой манере он начал работать в 1898 году. «Представление о наиболее ранних пейзажах Матисса дают картины *Булонский лес* и *Люксембургский сад*, датируемые, очевидно, 1902 годом, – пишет Н.Н. Калитина. – В обоих пейзажах Матисс еще не до конца освобождается от влияний. В *Люксембургском саду*, например, в передаче эффекта солнечного луча в глубине есть что?то импрессионистическое. А зеленые, красные, сине?фиолетовые деревья, написанные крупными мазками, вызывают ассоциации с Гогеном. Не читая подписи под картиной, трудно предположить, что это Париж – настолько здесь звучны краски и щедра растительность. Элемент претворения увиденного налицо, но это еще не тот Матисс, который знаком нам по картинам зрелой поры». В июне 1904 года состоялась первая персональная выставка художника у А. Воллара. Летом того же года вместе с художниками?неоимпрессионистами – П. Синьяком и Э. Кроссом – Матисс едет на юг Франции, в Сен?Тропез. Он начинает работать в технике дивизионизма, используя раздельные точечные мазки. На выставке 1905 года в «Осеннем салоне» Матисс выставляет ряд работ, и среди них «Женщину в зеленой шляпе». Эти произведения и картины его друзей произвели фурор. Так появилось новое направление в авангардном искусстве, получившее название фовизм (от французского «дикий»). В 1907 году Матисс отправляется в путешествие по Италии – посещает Венецию, Падую, Флоренцию, Сиену. В следующем году в «Заметках живописца» (1908) он формулирует свои художественные принципы, говорит о необходимости «эмоций за счет простых средств». Тогда же художник едет в Алжир и знакомится с искусством Востока, что оказалось очень важным для его творчества. Восточное искусство оказало большое влияние на художника. Отсюда преобладание цвета над формой, пестрота и узорчатость, стилизация предметов в его работах. Матисс открывает в Париже собственную художественную школу и начинает преподавать в ней. Правда, через некоторое время он отходит от педагогической деятельности, чтобы целиком посвятить себя творчеству. Одним из первых распознал и оценил Матисса русский коллекционер С.И. Щукин. В 1908 году он заказывает художнику три декоративных панно для своего дома в Москве. Третье панно – «Купание, или Медитация» – осталось лишь в набросках, а два других – «Танец» и «Музыка» – вскоре приобрели мировую известность. В них господствуют огненные краски, а композиции, заполненные движущимися в стремительном танце или играющими на древних музыкальных инструментах обнаженными юношами, символизируют природные стихии – огонь, землю, воздух. Выставленные в парижском Салоне перед отправкой их в Россию, композиции Матисса вызвали скандал эпатирующей обнаженностью персонажей и неожиданностью трактовки образов. В связи с установкой панно Матисс посетил Москву. Отвечая на вопросы о своем впечатлении от всего увиденного в России, он говорил: «Я видел вчера коллекцию старых икон. Вот истинное большое искусство. Я влюблен в их трогательную простоту, которая для меня ближе и дороже картин Фра Анджелико. В этих иконах, как мистический цветок, раскрывается душа художников, писавших их. И у них нам нужно учиться пониманию искусства. Я счастлив, что я наконец попал в Россию. Я жду многое от русского искусства, потому что я чувствую, что в душе русского народа хранятся несметные богатства; русский народ еще молод. Он не успел еще растратить жара своей души». На деньги, заработанные от продажи своих полотен русским коллекционерам – Щукину и И.А. Морозову, Матисс приобрел дом с садом в парижском пригороде Исси?ле?Мулино. В зимние месяцы с 1911 по 1913 год художник посещает Танжер (Марокко). Под впечатлением поездки Матисс создает марокканский триптих «Вид из окна в Танжере», «Зора на террасе» и «Вход в казба» (1912), приобретенный И.А. Морозовым. Впоследствии, подводя итог своему марокканскому путешествию, Матисс сказал: «Путешествия в Марокко помогли мне осуществить необходимый переход и позволили вновь обрести более тесную связь с природой, чего нельзя было бы достигнуть с помощью живой, но все же несколько ограниченной теории, какой стал фовизм». Как отмечает М. Бессонова: «Переход был необходим, потому что Матисс почувствовал разрыв между естественным видением предмета и его анализом на холсте с помощью приемов фовизма. Необходимо было найти нечто объединяющее живую натуру и приемы ее изображения. Такой объединяющей субстанцией стал свет, увиденный Матиссом в Марокко и пронизывающий краски его танжерских полотен. Свет господствует в замечательном холсте *Открытое окно с видом на бухту в Танжере*. Кажется, что слепящее марокканское солнце, которое Матисс застал, приехав в Танжер во второй раз, в конце октября 1912 года, *съело* все очертания предметов, выжгло яркие краски прежних Матиссовых живописных панно. Нижняя часть полотна местами оставлена художником незакрашенной, так что виден оставленный, нанесенный художником масляной эмульсией рисунок. Краски сильно разбавлены, и пейзаж с видом на бухту на горизонте кажется чуть тронутым нежной акварелью. Масляные краски нанесены тонкими прозрачными слоями, сквозь которые просвечивает белизна холста, что в целом создает ощущение живого присутствия голубизны неба, синевы моря, свежести зелени и букетов фиолетовых и красных цветов, стоящих на подоконнике… Марокканские пейзажи Матисса, дышащие напоенным солнцем ароматом, быть может, высшие достижения художника, да и всей живописи XX века в трактовке живой природы». Кажется, что оранжевые цвета Матисса рядом с насыщенными синими приобретают сверкание. Недаром Г. Аполлинер восклицал: «Если бы творчество Матисса нуждалось в сравнении, следовало бы взять апельсин. Матисс плод ослепительного цвета». После 1914 года Матисс продолжал иногда писать пейзажи, но отметить в них можно, пожалуй, лишь одну новую черту, – сдержанность колорита: «Дорога в Кламаре» (1916–1917), «Монтальбан» (1918). После Первой мировой войны Матисс преимущественно живет в Ницце. В творчестве художника происходит новый поворот. Он все больше отдает предпочтение рисунку, где можно творить легко и быстро. Произведения этого периода отмечаются приглушенностью тонов, мягкостью письма. Под влиянием живописи О. Ренуара он увлекается изображением натурщиц в легких одеяниях, и появляется цикл «Одалиски». В 1920 году Матисс работает над эскизами декораций и костюмов для балета И. Стравинского «Соловей». Имя Матисса становится всемирно известным. Его выставки проходят в Москве, Нью?Йорке, Париже, Кельне, Лондоне, Берлине, Копенгагене, других городах. Художник получает всеобщее признание. В июле 1925 года А. Матисс получает звание кавалера ордена Почетного легиона. В 1927 году он получает американскую премию Института Карнеги в Питтсбурге за картину «Компотница и цветы». В 1930 году Матисс едет на Таити, где работает над двумя вариантами декоративных панно для фонда Барнеса. Как указывает «История искусств»: «В 30–40 годы происходит новый подъем, возвращение к фовистам и их поискам. Матисс пытается подвести итог своим открытиям, сочетая декоративность, красочность с точным рисунком (панно *Танец*, 1932). Он переносит в монументальную живопись приемы графики. Это позволяет усилить впечатление движения. Он порывает с налетом светскости, изнеженности, создавая монументальные полотна: *Розовая обнаженная женщина*, *Сон*, *Натюрморт с раковиной* (1940), *Натюрморт с устрицами* – одно из самых совершенных его созданий. В картинах все больше появляется асимметрии. Матисс отказывается от экзотики Востока. Преобладают женские фигуры в праздничных платьях, которые позируют художнику в креслах, на фоне ковров, рядом с цветами в вазах и пальмами (*Желтое платье и шотландка*, *Королевский табак*, *Отдых танцовщицы*)». Художник продолжает настойчиво работать и в самое трудное для него время. С 1941 года он тяжело болен, его жену и дочь арестовало гестапо за участие в движении Сопротивления, и Матисс долгое время ничего не знает об их участи. Он тревожится и за сына Жана, помогавшего борцам Сопротивления. Работа – самое главное в жизни мастера, мысли о ней не покидают его. В письме к известному писателю Л. Арагону от 1 сентября 1942 года художник пишет: «Я думаю только о работе…» 22 августа 1943 года он снова пишет тому же адресату: «…В моем возрасте никогда не знаешь, не будет ли работа, которую делаешь, последней в жизни – и надо было сделать ее как можно лучше; уже нельзя отложить осуществление своей мысли на следующий раз…» В сороковые годы художник много трудился над портретами, которые всегда считал своим призванием. В процессе создания эскизов Матисс начал использовать технику вырезок из цветной бумаги («декупаж»), в которой исполнена серия «Джаз» (1944–1947). В 1947 году художник удостаивается высшей степени ордена Почетного легиона. В 1950 году он снова получает премию по живописи на XXV Венецианском бьеннале. В 1952 году на родине художника открывается Музей Матисса. В 1948–1953 годах по заказу доминиканского ордена он работает над сооружением и декорацией «Капеллы четок» в Вансе. Эта последняя работа Матисса, которой он придавал большое значение, своеобразный синтез многих предшествующих его исканий. Несмотря на тяжелую болезнь, почти все его произведения последних лет светлы, оптимистичны и жизнерадостны по настроению. По свидетельству его секретаря, Матисс иногда рисовал даже ночью, в минуты тяжелой бессонницы, чтобы отвлечься. Даже после инфаркта, за день до смерти, Матисс попросил карандаш и сделал три портретных наброска. Умер Анри Матисс 3 ноября 1954 года в Ницце и там же похоронен. Л. Арагон писал о Матиссе: «Этого человека больше нет, но он оставил нам свою огромную веру в судьбу людей, свое умение рассеивать туман, свое утверждение счастья».... смотреть
. 1. Получение нитроспиртов присоединением первичных или вторичных нитроалканов к карбонильным соед., обычно в присут. оснований, напр.: При использо... смотреть
Анри Рошфор (1830—1913 гг.) писатель Он лжет так, как если бы все еще оставался первым министром.Легкомысленная женщина обманет вас легкомысленно, а с... смотреть
1844–1910) П. Элюар называл Руссо большим художником, который «заставил жить тучи и листья на деревьях и в то же время умел писать мечту». «К счастью для нас, – добавлял Элюар, – Руссо был убежден, что он должен показывать то, что он видит. На все он смотрел с любовью, и изображенное им всегда будет восхищать». Анри Жюльен Феликс Руссо родился 21 мая 1844 года в Лавале, главном городе департамента Майенн. Руссо писал о себе в автобиографии в третьем лице: «Он родился в 1844 году в Лавале и из?за скромного достатка родителей был вынужден заниматься не тем ремеслом, к которому его влекла склонность к художествам». Анри исполнилось семь лет, когда их дом был продан с торгов для оплаты долгов отца. Семья покинула Лаваль, но Анри оставили жить при школе, где он занимался в то время. Мальчик не был вундеркиндом, но по пению и по арифметике заслужил награды. Будучи освобожденным от воинской обязанности, как ученик лицея, он тем не менее пошел в армию добровольцем. Руссо зачислили в 1864 году в 52?й пехотный полк. Согласно учетной карточке военного министерства, Руссо отслужил четыре с половиной года: демобилизовался он 15 июля 1868 года. В 1869 году Руссо женился в Париже на Клеманс Буатар. Семеро из девяти детей Руссо умерли в младенчестве. Жена скончалась в 1888 году. Поначалу Анри служил у судебного пристава, однако несколько месяцев спустя ему удалось найти место на городской таможне, отсюда его прозвище – «Таможенник». В налоговом управлении Руссо доверяли лишь самые несложные поручения, вроде несения караульной службы на различных сторожевых постах оборонительных сооружений. Вероятно, он начал рисовать уже около 1870 года. Самые ранние полотна, дошедшие до нас, датируются 1880 годом. В 1885 году Руссо выставил в свободном Художественном салоне на Елисейских полях свои копии картин старых мастеров, сделанные в Лувре. В своей автобиографии художник запишет: «Только с 1885 года, после многочисленных разочарований, он смог посвятить себя искусству, учился сам, познавал природу и пользовался советами Жерома и Клемана. Его первые работы – "Итальянский танец" и "Заход солнца" были выставлены в Салоне на Елисейских Полях». В картине 1886 года «Карнавальный вечер» уже присутствуют будущие черты индивидуального стиля Руссо: чередование планов, размен фигур на фоне пейзажа и тщательная проработка элементов композиции. Картина вызвала насмешки публики, но настоящие знатоки, такие как Писсарро, оценили ее по достоинству. Когда один из друзей подвел его к полотнам Руссо, думая позабавить, Писсарро удивил своего спутника тем, что пришел в восторг от этого искусства, точности валеров, богатства тонов. Затем он принялся нахваливать творчество Таможенника своим знакомым. Очень скоро Руссо стал своего рода знаменитостью, вернее знаменитым чудаком. Мало кто мог понять новизну и оригинальность его творчества. «У нас еще до сих пор стоят в ушах раскаты хохота, раздававшиеся у полотен Руссо», – писал критик Г. Кокио. В Салоне Независимых он впервые выставился в 1886 году. Отныне Руссо будет ежегодно, за исключением 1899 и 1900 годов, экспонировать свои работы в этом салоне. Его наивно?непосредственные пейзажи, виды Парижа и его пригородов, жанровые сцены, портреты отличаются условностью общего решения и буквальной точностью деталей, плоскостностью форм, ярким и пестрым колоритом. В 1893 году Руссо вышел в отставку. Теперь он смог полностью посвятить себя искусству. В 1895 году появился один из немногих положительных откликов на творчество Руссо. Критик «Меркюр де Франс» Л. Руа писал о картине «Война, или Всадница раздора», выставленной у «независимых» в 1894 году: «Господин Руссо разделил судьбу многих новаторов. Он исходит только из своих возможностей; он обладает редким по нынешним временам качеством – совершенной самобытностью. Он устремлен навстречу новому искусству. Несмотря на ряд недостатков, его творчество очень интересно и свидетельствует о его многосторонних дарованиях. Например, выразительно использован черный цвет. Прекрасно воспринимается горизонтально построенная композиция. Несущаяся во весь опор огромная черная лошадь практически занимает весь холст; она – явление совершенно неординарное. Это она держит весь центр картины. На ней восседает фурия войны с обнаженным мечом в правой руке и с горящим факелом в другой. Земля устлана телами погибших: толстые и худые, нагие и одетые. Все мертвы или умирают. Ужас достиг апогея у тех, кто еще дышит. Природа растерзана. Все, что осталось от нее, – это деревья, лишенные листвы, одно – серое, другое – черное, да привлеченное запахом крови воронье, слетевшееся отведать плоти жертв войны. Земля густо покрыта ужасными руинами, на ней не осталось ни зелени, ни травы. Картина великолепно передает потрясающую атмосферу бедствия и невосполнимых потерь; ничто и никогда не будет здесь жить. Пылающий вдали огонь довершит жестокость, причиненную оружием. Надо быть недобросовестным, чтобы утверждать, что человек, способный внушить нам подобные мысли, не художник». Никогда больше Руссо не писал таких больших полотен. В 1897 году появляются картины «Я сам, портрет?пейзаж» и знаменитая «Спящая цыганка». Художник был так доволен последней работой, что даже предложил купить ее мэру Лаваля: «Я уступлю вам картину за сумму от 2000 до 1800 франков, потому что был бы счастлив, если бы в городе Лавале осталась память об одном из его сыновей». Предложение, конечно, отклонили. В 1946 году это полотно поступило в Лувр и было оценено в 315000 новых франков. На самом ли деле Руссо был таким простаком, каким его часто представляют? Случай, рассказанный А. Перрюшо, заставляет в этом усомниться. Известно, каким едким остроумием обладал Дега. Но однажды он сам – кто бы мог подумать! – попался на удочку. Они встретились на какой?то выставке, и Дега воскликнул: «А, это вы, господин Руссо! Я знаю вашу живопись», и, как рассказывает Серюзье, «выдержал паузу, подыскивая словцо покрепче, никак не приходившее ему на ум. Но Руссо вдруг спросил: "А вы, мсье Дега, где выставляетесь вы?" Это настолько ошеломило Дега, что беседа не получила продолжения». 2 сентября 1899 года Руссо сочетался законным браком с Жозефиной Нури. Нужда заставила его вместе с женой открыть небольшую лавочку канцелярских товаров. Художник постоянно выставлял в ней кое?что из своих полотен в надежде найти покупателей. Он стал также инспектором?распространителем газеты «Пти паризьен». После двухлетнего перерыва в 1901 году он выставил в Салоне Независимых картину «Неприятный сюрприз», вызвавшую восхищение Ренуара. «Любопытно, насколько это отталкивает людей, – сказал однажды Ренуар Воллару, – когда они обнаруживают в живописной работе качества живописца. И больше всего их, наверное, бесит один художник – Таможенник Руссо! Это сцена из доисторических времен, и в самом центре – охотник, одетый в костюм, как из "Прекрасной садовницы", и вдобавок с ружьем… Но, скажите, разве нельзя наслаждаться только сочетаниями цветов на холсте? Так ли уж необходимо понимать сюжет? А какой прекрасный тон на полотне Руссо! Если вы помните, там напротив охотника обнаженная женщина?.. Уверен, что это понравилось бы даже самому Энгру!» В 1903 году скончалась Жозефина Нури, и Руссо овдовел во второй раз. Еще в 1891 году художник написал свое первое экзотическое полотно «Буря в джунглях». Фантазией живописца в парижской мастерской рождается необычный мир: «Охота на тигра» и «Голодный лев» (обе – 1904–1905), «Заклинательница змей» (1907), «Обезьяны и апельсины» (1908), «Тропики» (1910), «Сон Ядвиги» (1910). Последняя картина стала одной из самых известных в творчестве Руссо: художнику удалось с помощью яркого колорита передать волшебную атмосферу мира сновидений. Чтобы изобразить листву, ему понадобилось более 50 оттенков зеленой краски. «Заклинательница змей» произвела сильное впечатление, что способствовало росту популярности художника. «Теперь число заказчиков увеличилось, – пишет В. Уде, – и бывало так, что он работал над тремя или четырьмя холстами одновременно. Трудился он с утра до вечера. Кажется, все шло как нельзя лучше». Таможенник знакомится с Морисом Рейналем, Пикассо, Максом Жакобом, Вламинком, Гийомом Аполлинером, Андре Сальмоном, Максом Вебером. В 1907 году Руссо пишет большое полотно «Представители иностранных держав прибывают, чтобы присягнуть республике в знак мира». «Когда я написал Единение народов, в котором представители иностранных держав присягают Республике в знак мира, я не мог выйти с выставки, так много было желающих пожать мне руку и поздравить. Отчего все это? Да потому, что в это время проходила Гаагская конференция, а я даже об этом не подумал. Однако это случилось. А сколько писем я получил со всего мира, из Бельгии, Германии, России, отовсюду!» – писал художник. В 1908 году Руссо выставил у «независимых» четыре холста, в том числе и картину «Игроки в футбол». Эта картина свидетельство того, что в последние годы жизни художник обратился к проблемам передачи движения. Руссо обладал не только талантом живописца. В 1886 году его наградили почетным дипломом Литературной и Музыкальной академии Франции за сочиненный им вальс, который автор исполнил в Бетховенском зале. В 1889 году Руссо написал водевиль в трех актах и десяти сценах «Посещение Всемирной выставки», а в 1899 году создает драму в 5 актах и 19 сценах «Месть русской сироты». В конце августа 1910 года художник поранил себе ногу, он не придал этому значения, между тем рана нагноилась, и началась гангрена. Руссо умер 2 сентября 1910 года. На камне скульптор Бранкузи и художник Ортис де Сарате выгравировали эпитафию, которую Аполлинер сначала написал карандашом: Милый Руссо, ты нас слышишь? Мы приветствуем тебя, Делоне, его жена, Господин Кеваль и я. Пропусти наш багаж без пошлины к небесным вратам. Мы доставим тебе кисти, краски, холсты, Чтобы свой священный досуг, озаряемый светом истины, Ты посвятил живописи, И чтобы, как когда?то меня, ты написал звездный лик. У Руссо не было учеников, но он стал родоначальником нового направления в искусстве. Его последователей стали называть «примитивистами».... смотреть
(1844–1910) П. Элюар называл Руссо большим художником, который «заставил жить тучи и листья на деревьях и в то же время умел писать мечту». «К счастью для нас, – добавлял Элюар, – Руссо был убежден, что он должен показывать то, что он видит. На все он смотрел с любовью, и изображенное им всегда будет восхищать». Анри Жюльен Феликс Руссо родился 21 мая 1844 года в Лавале, главном городе департамента Майенн. Руссо писал о себе в автобиографии в третьем лице: «Он родился в 1844 году в Лавале и из?за скромного достатка родителей был вынужден заниматься не тем ремеслом, к которому его влекла склонность к художествам». Анри исполнилось семь лет, когда их дом был продан с торгов для оплаты долгов отца. Семья покинула Лаваль, но Анри оставили жить при школе, где он занимался в то время. Мальчик не был вундеркиндом, но по пению и по арифметике заслужил награды. Будучи освобожденным от воинской обязанности, как ученик лицея, он тем не менее пошел в армию добровольцем. Руссо зачислили в 1864 году в 52?й пехотный полк. Согласно учетной карточке военного министерства, Руссо отслужил четыре с половиной года: демобилизовался он 15 июля 1868 года. В 1869 году Руссо женился в Париже на Клеманс Буатар. Семеро из девяти детей Руссо умерли в младенчестве. Жена скончалась в 1888 году. Поначалу Анри служил у судебного пристава, однако несколько месяцев спустя ему удалось найти место на городской таможне, отсюда его прозвище – «Таможенник». В налоговом управлении Руссо доверяли лишь самые несложные поручения, вроде несения караульной службы на различных сторожевых постах оборонительных сооружений. Вероятно, он начал рисовать уже около 1870 года. Самые ранние полотна, дошедшие до нас, датируются 1880 годом. В 1885 году Руссо выставил в свободном Художественном салоне на Елисейских полях свои копии картин старых мастеров, сделанные в Лувре. В своей автобиографии художник запишет: «Только с 1885 года, после многочисленных разочарований, он смог посвятить себя искусству, учился сам, познавал природу и пользовался советами Жерома и Клемана. Его первые работы – *Итальянский танец* и *Заход солнца* были выставлены в Салоне на Елисейских Полях». В картине 1886 года «Карнавальный вечер» уже присутствуют будущие черты индивидуального стиля Руссо: чередование планов, размен фигур на фоне пейзажа и тщательная проработка элементов композиции. Картина вызвала насмешки публики, но настоящие знатоки, такие как Писсарро, оценили ее по достоинству. Когда один из друзей подвел его к полотнам Руссо, думая позабавить, Писсарро удивил своего спутника тем, что пришел в восторг от этого искусства, точности валеров, богатства тонов. Затем он принялся нахваливать творчество Таможенника своим знакомым. Очень скоро Руссо стал своего рода знаменитостью, вернее знаменитым чудаком. Мало кто мог понять новизну и оригинальность его творчества. «У нас еще до сих пор стоят в ушах раскаты хохота, раздававшиеся у полотен Руссо», – писал критик Г. Кокио. В Салоне Независимых он впервые выставился в 1886 году. Отныне Руссо будет ежегодно, за исключением 1899 и 1900 годов, экспонировать свои работы в этом салоне. Его наивно?непосредственные пейзажи, виды Парижа и его пригородов, жанровые сцены, портреты отличаются условностью общего решения и буквальной точностью деталей, плоскостностью форм, ярким и пестрым колоритом. В 1893 году Руссо вышел в отставку. Теперь он смог полностью посвятить себя искусству. В 1895 году появился один из немногих положительных откликов на творчество Руссо. Критик «Меркюр де Франс» Л. Руа писал о картине «Война, или Всадница раздора», выставленной у «независимых» в 1894 году: «Господин Руссо разделил судьбу многих новаторов. Он исходит только из своих возможностей; он обладает редким по нынешним временам качеством – совершенной самобытностью. Он устремлен навстречу новому искусству. Несмотря на ряд недостатков, его творчество очень интересно и свидетельствует о его многосторонних дарованиях. Например, выразительно использован черный цвет. Прекрасно воспринимается горизонтально построенная композиция. Несущаяся во весь опор огромная черная лошадь практически занимает весь холст; она – явление совершенно неординарное. Это она держит весь центр картины. На ней восседает фурия войны с обнаженным мечом в правой руке и с горящим факелом в другой. Земля устлана телами погибших: толстые и худые, нагие и одетые. Все мертвы или умирают. Ужас достиг апогея у тех, кто еще дышит. Природа растерзана. Все, что осталось от нее, – это деревья, лишенные листвы, одно – серое, другое – черное, да привлеченное запахом крови воронье, слетевшееся отведать плоти жертв войны. Земля густо покрыта ужасными руинами, на ней не осталось ни зелени, ни травы. Картина великолепно передает потрясающую атмосферу бедствия и невосполнимых потерь; ничто и никогда не будет здесь жить. Пылающий вдали огонь довершит жестокость, причиненную оружием. Надо быть недобросовестным, чтобы утверждать, что человек, способный внушить нам подобные мысли, не художник». Никогда больше Руссо не писал таких больших полотен. В 1897 году появляются картины «Я сам, портрет?пейзаж» и знаменитая «Спящая цыганка». Художник был так доволен последней работой, что даже предложил купить ее мэру Лаваля: «Я уступлю вам картину за сумму от 2000 до 1800 франков, потому что был бы счастлив, если бы в городе Лавале осталась память об одном из его сыновей». Предложение, конечно, отклонили. В 1946 году это полотно поступило в Лувр и было оценено в 315000 новых франков. На самом ли деле Руссо был таким простаком, каким его часто представляют? Случай, рассказанный А. Перрюшо, заставляет в этом усомниться. Известно, каким едким остроумием обладал Дега. Но однажды он сам – кто бы мог подумать! – попался на удочку. Они встретились на какой?то выставке, и Дега воскликнул: «А, это вы, господин Руссо! Я знаю вашу живопись», и, как рассказывает Серюзье, «выдержал паузу, подыскивая словцо покрепче, никак не приходившее ему на ум. Но Руссо вдруг спросил: *А вы, мсье Дега, где выставляетесь вы?* Это настолько ошеломило Дега, что беседа не получила продолжения». 2 сентября 1899 года Руссо сочетался законным браком с Жозефиной Нури. Нужда заставила его вместе с женой открыть небольшую лавочку канцелярских товаров. Художник постоянно выставлял в ней кое?что из своих полотен в надежде найти покупателей. Он стал также инспектором?распространителем газеты «Пти паризьен». После двухлетнего перерыва в 1901 году он выставил в Салоне Независимых картину «Неприятный сюрприз», вызвавшую восхищение Ренуара. «Любопытно, насколько это отталкивает людей, – сказал однажды Ренуар Воллару, – когда они обнаруживают в живописной работе качества живописца. И больше всего их, наверное, бесит один художник – Таможенник Руссо! Это сцена из доисторических времен, и в самом центре – охотник, одетый в костюм, как из *Прекрасной садовницы*, и вдобавок с ружьем… Но, скажите, разве нельзя наслаждаться только сочетаниями цветов на холсте? Так ли уж необходимо понимать сюжет? А какой прекрасный тон на полотне Руссо! Если вы помните, там напротив охотника обнаженная женщина?.. Уверен, что это понравилось бы даже самому Энгру!» В 1903 году скончалась Жозефина Нури, и Руссо овдовел во второй раз. Еще в 1891 году художник написал свое первое экзотическое полотно «Буря в джунглях». Фантазией живописца в парижской мастерской рождается необычный мир: «Охота на тигра» и «Голодный лев» (обе – 1904–1905), «Заклинательница змей» (1907), «Обезьяны и апельсины» (1908), «Тропики» (1910), «Сон Ядвиги» (1910). Последняя картина стала одной из самых известных в творчестве Руссо: художнику удалось с помощью яркого колорита передать волшебную атмосферу мира сновидений. Чтобы изобразить листву, ему понадобилось более 50 оттенков зеленой краски. «Заклинательница змей» произвела сильное впечатление, что способствовало росту популярности художника. «Теперь число заказчиков увеличилось, – пишет В. Уде, – и бывало так, что он работал над тремя или четырьмя холстами одновременно. Трудился он с утра до вечера. Кажется, все шло как нельзя лучше». Таможенник знакомится с Морисом Рейналем, Пикассо, Максом Жакобом, Вламинком, Гийомом Аполлинером, Андре Сальмоном, Максом Вебером. В 1907 году Руссо пишет большое полотно «Представители иностранных держав прибывают, чтобы присягнуть республике в знак мира». «Когда я написал Единение народов, в котором представители иностранных держав присягают Республике в знак мира, я не мог выйти с выставки, так много было желающих пожать мне руку и поздравить. Отчего все это? Да потому, что в это время проходила Гаагская конференция, а я даже об этом не подумал. Однако это случилось. А сколько писем я получил со всего мира, из Бельгии, Германии, России, отовсюду!» – писал художник. В 1908 году Руссо выставил у «независимых» четыре холста, в том числе и картину «Игроки в футбол». Эта картина свидетельство того, что в последние годы жизни художник обратился к проблемам передачи движения. Руссо обладал не только талантом живописца. В 1886 году его наградили почетным дипломом Литературной и Музыкальной академии Франции за сочиненный им вальс, который автор исполнил в Бетховенском зале. В 1889 году Руссо написал водевиль в трех актах и десяти сценах «Посещение Всемирной выставки», а в 1899 году создает драму в 5 актах и 19 сценах «Месть русской сироты». В конце августа 1910 года художник поранил себе ногу, он не придал этому значения, между тем рана нагноилась, и началась гангрена. Руссо умер 2 сентября 1910 года. На камне скульптор Бранкузи и художник Ортис де Сарате выгравировали эпитафию, которую Аполлинер сначала написал карандашом: Милый Руссо, ты нас слышишь? Мы приветствуем тебя, Делоне, его жена, Господин Кеваль и я. Пропусти наш багаж без пошлины к небесным вратам. Мы доставим тебе кисти, краски, холсты, Чтобы свой священный досуг, озаряемый светом истины, Ты посвятил живописи, И чтобы, как когда?то меня, ты написал звездный лик. У Руссо не было учеников, но он стал родоначальником нового направления в искусстве. Его последователей стали называть «примитивистами».... смотреть
АНРИ СЭНК * Henri Cinq. Генрих Пятый ( граф Шамбор, 1820-1883). Претендент на трон Франции в середине 19 в., поддерживавшийся легитимистами. Стою я в ... смотреть
1864–1901) «Тулуз умел быть необычайно дерзким, он как никто подмечал смешные и особенно хамоватые стороны в людях, он как настоящий француз умел "вспыхивать", гневаться и возмущаться, но душевная элегантность никогда не покидала его – он сросся с ней», – писал А. Бенуа о французском живописце и графике. А вот мнение О.В. Мамонтовой: «Трудно охарактеризовать искусство Лотрека во всей его полноте. Утонченное и колючее, насмешливое и трагичное, оно обнаруживает в себе бездны человеческого содержания, которое каждое новое поколение заново открывает для себя. Это искусство многое предвосхитило в нынешнем веке: повлияло на становление творчества раннего Пикассо, на сложение образного языка кинематографии. Недаром Федерико Феллини признается, что Лотрек мог бы быть ему "братом и другом"». Анри Мари Раймон де Тулуз?Лотрек?Монфа появился на свет 24 ноября 1864 года в Альби в сильнейшую грозу в доме своей тетки. Род художника по отцовской линии восходит к знаменитым владетельным графам Тулузским. Его мать, графиня Адель, урожденная Тапье де Селейран, принадлежала к семейству, история которого начиналась в XIII столетии в Азиль?ан?Минервуа. Мужу она приходилась кузиной. С самого раннего возраста мальчика донимали болезни. Сначала с ним занимались домашние учителя, а после того как в 1873 году семья переехала в Париж, Анри поступает учиться в лицей «Фонтан». Вскоре он стал одним из первых учеников. Но постоянные переезды родителей плохо сказывались на его успеваемости. Наконец было решено оставить мальчика в покое, и с той поры он продолжал учебу в компании многочисленных двоюродных братьев и сестер. Рано проявилась у Анри страсть к рисованию. Мать поощряла и старалась развить эти способности. И все было бы хорошо, если бы не слабое здоровье мальчика. «В мае 1878 года вся семья собралась в гостиной "Отель дю Боек" в Альби; по иронии судьбы именно в этот день домашний врач навешал больную бабушку, – рассказывал граф Альфонс. – Забираясь на невысокий стул, Анри поскользнулся на паркете и сломал себе правую ногу. Столь же безобидным случаем был вызван и второй перелом: прогуливаясь с матерью в окрестностях Барежа, Анри упал в сухую канаву глубиной едва ли более метра или полутора…» Несмотря на лечение лучших врачей, кости все равно срастались неправильно. Лотрек становится калекой. Несмотря на то что Анри вынужден постоянно ходить с палочкой, он не теряет мужества. В ноябре 1881 года со второй попытки Анри сдает выпускной экзамен в Тулузе. С марта 1882 года юноша посещает мастерскую известного портретиста Леона Бонна. Нельзя сказать, чтобы тот был в восторге от Лотрека, он дал такую оценку его работе: «Ваша живопись недурна, но рисунок отвратителен…» Вскоре Бонна закрыл ателье, и Лотрек продолжил обучение под руководством Фернана Кормона. Здесь Анри нравилось больше. Он писал своему дяде Шарлю: «Критика Кормона благосклоннее, чем критика Бонна. Он принимает все, что ему приносишь, и одобряет даже самое ужасное. Может быть, ты удивишься, но это мне не особенно нравится. Трепки, которые задавали мне прежние учителя, не позволяли любоваться собой. Здесь же я чувствую себя как на отдыхе, и мне приходится специально собираться, чтобы сделать крепкий и проработанный рисунок. Впрочем, недели две тому назад он все?таки задал жару нескольким ученикам и мне в том числе…» Молодой художник много рисует. Ему особенно хорошо удаются лошади: «Альфонс де Тулуз?Лотрек в карете» (1881), «Нагруженная телега» (около 1875–1880). Он пишет портреты родственников: матери – «Графиня де Тулуз?Лотрек» (1883), бабушки – «Габриэль де Тулуз?Лотрек» (1882). На какое?то время Лотрек покинул мастерскую Кормона, но затем снова вернулся, чтобы познакомиться с Винсентом ван Гогом, занимавшимся здесь. Общие творческие привязанности сблизили и подружили двух художников. В 1887 году Лотрек написал портрет ван Гога. Анри мечтает о собственной мастерской, но родители не одобряли это устремление. Лотрек работает у своих друзей Рашу и Гренье или в саду на Монмартре. Э. Жульен пишет: «В этой мастерской под открытым небом Лотреку позировали Глухая Берта, Танцовщица Габриэль, Жюстин Диель и многие другие. Здесь же исполнены портреты друзей Лотрека Анри и Дезире Дио; Анри Дио, фаготист оперного оркестра, изображен за чтением газеты. Тогда же создан портрет мадемуазель Дио за фортепиано. Во время сеансов, которые проходили дома у Дио, Лотрек видел перед собой ее портрет кисти Эдгара Дега». Наконец, родители уступают, и Анри в 1886 году снимает мастерскую на углу улицы Турлак. В 1888 году он принимает участие в выставке «Группы XX» в Брюсселе. С 1889 по 1897 год Лотрек ежегодно выставляется в Салоне Независимых (за исключением 1896 года). На первой выставке картины «Мулен де ла Галетт», «Портрет Фуркада» и «Женский портрет» были отмечены критикой. У Лотрека своя мастерская, своя модель и любовница Валадон, которую он время от времени приглашает поужинать у себя на квартире, которую делит со своим другом Буржем. К тому времени Лотрек становится завсегдатаем Мулен де ла Галетт, многочисленных кабаре, кафешантанов и баров от площади Пигаль до площади Клиши и на всей улице Толозе. Здесь он развлекается, здесь у него рабочее место. «Образ Лотрека, всегда занимавшего один и тот же столик, чтобы наблюдать за происходящим с привычной точки зрения, был прямо?таки легендой этих мест. Он был тем более заметен, – вспоминал Жуайан, – что обыкновенно появлялся в сопровождении своего долговязого кузена?доктора». А вот зарисовка Мак Орлана: «"Мулен Руж" был для него отправной точкой. Здесь, посреди всеобщего движения и суеты, уткнувшись в стакан, с пером в руке, всегда в ожидании появления новых образов, находился удивительный художник, способный расслышать живые и понятные звуки во всем этом нестройном шуме». В 1891 году директор «Мулен Руж» Цидлер заказал Лотреку рекламную афишу. Художник создает огромный плакат, быстро сделавший его имя известным всему Парижу. «Афиша "Мулен?Руж" рекламирует знаменитую танцовщицу, – пишет Н.Л. Мальцева. – Неожиданный срез гротескного силуэта ее партнера на переднем плане внезапно приближает сцену к зрителю. Бело?розовая спираль танцовщицы на дальнем плане, бурная энергия и грациозная развязанность движения, арабесковый узор взлетающих одежд, желтый свет ламп рождают атмосферу шумного веселья, головокружительно быстрой смены впечатлений. Лотрек строит композиции на острых и неожиданных сопоставлениях, он как бы открывает часть интерьера и делает зрителя участником события». «Первый опыт, оказавшийся столь удачным, стал началом деятельности Лотрека в области литографии, к которой он обратился по совету Боннара и друзей по "Ревю Бланш", – пишет Э. Жюльен. – В новой технике, тонкостями которой Лотрек овладел достаточно быстро, художник исполнил около пятисот черно?белых и цветных эстампов, постоянно совершенствуя мастерство. Впрочем, уже самая первая афиша "Мулен Руж" – "Ла Гулю" (1891), с ее рискованной композицией, свидетельствовала о том, что появился художник, способный заменить Шере. Оба известнейших в то время танцора – Ла Гулю и Валентин – схвачены в самом разгаре кадрили в совершенно неожиданных позах. Огромный прозрачный силуэт танцора, возникающий на "экране", представляет собой блестящую находку, предвосхитившую кинематографический прием за много лет до появления широких экранов. На замысел одной из лучших литографий "Англичанин в „Мулен Руж“", исполненной по живописному этюду, Лотрека натолкнул его приятель и собутыльник художник Уильям Уоренер. На знаменитом полотне "В „Мулен Руж“" в живой и естественной обстановке собраны завсегдатаи кабаре и приятели художника. Рядом с кузеном Тапье художник изобразил и самого себя». Плакат, посвященный Аристиду Брюану (1894), «настоящий монумент монмартрскому песенному искусству», «Divan Japonais», рекламирующее маленькое кафе?концерт, – это образ парижской элегантности. «Отличительная черта афиш Лотрека, исполненных для театров, язвительная острота, предельная индивидуализация образов, портретность, упрощенная плоскостная, силуэтная и подчеркнуто?экспрессивная форма, – отмечает Н.Л. Мальцева. – Они помогали зрителю мгновенно уловить смысл изображенного, как бы случайно выхваченного куска жизни, концентрирующего суть явления. Лотрек исполнил в живописи и графике многочисленные портреты актрис, певиц, танцовщиц: Луизу Вебер, Валентина ле Дезоссе, Жану Авриль. Можно назвать еще один портрет Ля Гулю – "Ля Гулю, входящая в „Мулен Руж“" (1892). В портрете звезды Монмартра Иветт Гильбер – "Иветт Гильбер поет английскую песенку" (1894) – можно наблюдать типичное для Лотрека сочетание лирической непосредственности с иронией и свойственную художнику манеру "рисующего линейного цвета", средствами которого он достигал импрессионистической вибрации света и подчеркнутости линий. С фантастической силой и комизмом Лотрек передал причудливые сцены ночной жизни в "Мулен Руж": "Пересохшая глотка" (около 1889), "Салон на улице Мулен" (1895), "Эти прекрасные дамы" (около 1895)». Отзываясь на просьбу друга?литератора Виктора Жоза, Лотрек выполнил две великолепные новаторские рекламные афиши к его романам «Королева радости» (1892) и «Немецкий Вавилон» (1894). Для еще одной книги писателя – «Колено Исидорово» (1897) Лотрек нарисовал обложку. Художник также иллюстрировал обложки для книг В. Барюкана, Т. Бернара, Ж. Серме (1897), Ж. де Тинана, П. Леклерка (1898), Л. Марсоло и А. Биля (1898). Как замечает В.В. Стародубова: «Обычно насмешливый, иронично?дерзкий Тулуз?Лотрек становился иногда внимательным, застенчиво нежным – "Джейн Авриль, выходящая из „Мулен Руж“" (1892): задумчивое усталое лицо танцовщицы, опущенные глаза, строгий костюм – образ овеян тихой печалью. Но простым и добрым Лотрек бывает, только рисуя животных, возможно, потому, что в их глазах он не замечает ни удивления, ни жалости к себе: ослик с грустными глазами, покорная лошадь с доброй мордой, важные почтенные быки – рисунки для "Естественных историй" Ж. Ренара (1897). Любимый художник его – Дега, и он нередко разрабатывает близкие темы: "Прачка с корзиной" (1888, литография), "Туалет" (1896), "Жокей" (1899)». В 1892 году Лотрек принял участие в Выставке импрессионистов и символистов у Барк де Бутвиль. В следующем году его картины заняли лучшее место на выставке у Буссо и Валадон на бульваре Монмартр. Начиная с 1894 года художник много путешествует. Он посещает Брюссель, Лиссабон, Лондон, Мадрид, Сан?Себастьян, Бурж, Толедо, Голландию. Лотрек принимает участие в Салонах свободной эстетики в Брюсселе, участвует в выставке плаката в «Рош Аквариум» в Лондоне, выставке «Салона ста». В 1897 году художник переехал в новую мастерскую на улице Фрошо. Художник работает все меньше и меньше. В том году он написал всего около пятнадцати полотен, да и количество литографий тоже намного уменьшилось. Алкоголь, видимо, притуплял эмоциональность художника, ослаблял его потребность писать. Друзья иногда пытались соблазнить его темами, обращали его внимание на «лотрековские темы», вроде какой?нибудь кокетки с птичьим носом или «обжоры, который вылизывал языком каждую устрицу до того, что раковина становилась перламутровой». Лотрек смотрел, потом меланхолично замечал: «Слишком прекрасно!.. Лучше уже не сделаешь!» После приступа белой горячки его поместили в 1899 году в лечебницу. По выходе из нее Лотрек отправился путешествовать по Франции в сопровождении телохранителя, который, как он надеялся, смог бы удержать его от вредных привычек. В 1900 году Лотрек вошел в состав жюри плакатной секции Выставки столетия, а также юбилейной выставки литографии. Вернувшись в Париж в 1901 году, он успел привести в порядок мастерскую и 15 июля уехал домой. Парализованный, Тулуз?Лотрек умер 9 сентября в родовом замке Мальроме.... смотреть
(1864–1901) «Тулуз умел быть необычайно дерзким, он как никто подмечал смешные и особенно хамоватые стороны в людях, он как настоящий француз умел *вспыхивать*, гневаться и возмущаться, но душевная элегантность никогда не покидала его – он сросся с ней», – писал А. Бенуа о французском живописце и графике. А вот мнение О.В. Мамонтовой: «Трудно охарактеризовать искусство Лотрека во всей его полноте. Утонченное и колючее, насмешливое и трагичное, оно обнаруживает в себе бездны человеческого содержания, которое каждое новое поколение заново открывает для себя. Это искусство многое предвосхитило в нынешнем веке: повлияло на становление творчества раннего Пикассо, на сложение образного языка кинематографии. Недаром Федерико Феллини признается, что Лотрек мог бы быть ему *братом и другом*». Анри Мари Раймон де Тулуз?Лотрек?Монфа появился на свет 24 ноября 1864 года в Альби в сильнейшую грозу в доме своей тетки. Род художника по отцовской линии восходит к знаменитым владетельным графам Тулузским. Его мать, графиня Адель, урожденная Тапье де Селейран, принадлежала к семейству, история которого начиналась в XIII столетии в Азиль?ан?Минервуа. Мужу она приходилась кузиной. С самого раннего возраста мальчика донимали болезни. Сначала с ним занимались домашние учителя, а после того как в 1873 году семья переехала в Париж, Анри поступает учиться в лицей «Фонтан». Вскоре он стал одним из первых учеников. Но постоянные переезды родителей плохо сказывались на его успеваемости. Наконец было решено оставить мальчика в покое, и с той поры он продолжал учебу в компании многочисленных двоюродных братьев и сестер. Рано проявилась у Анри страсть к рисованию. Мать поощряла и старалась развить эти способности. И все было бы хорошо, если бы не слабое здоровье мальчика. «В мае 1878 года вся семья собралась в гостиной *Отель дю Боек* в Альби; по иронии судьбы именно в этот день домашний врач навешал больную бабушку, – рассказывал граф Альфонс. – Забираясь на невысокий стул, Анри поскользнулся на паркете и сломал себе правую ногу. Столь же безобидным случаем был вызван и второй перелом: прогуливаясь с матерью в окрестностях Барежа, Анри упал в сухую канаву глубиной едва ли более метра или полутора…» Несмотря на лечение лучших врачей, кости все равно срастались неправильно. Лотрек становится калекой. Несмотря на то что Анри вынужден постоянно ходить с палочкой, он не теряет мужества. В ноябре 1881 года со второй попытки Анри сдает выпускной экзамен в Тулузе. С марта 1882 года юноша посещает мастерскую известного портретиста Леона Бонна. Нельзя сказать, чтобы тот был в восторге от Лотрека, он дал такую оценку его работе: «Ваша живопись недурна, но рисунок отвратителен…» Вскоре Бонна закрыл ателье, и Лотрек продолжил обучение под руководством Фернана Кормона. Здесь Анри нравилось больше. Он писал своему дяде Шарлю: «Критика Кормона благосклоннее, чем критика Бонна. Он принимает все, что ему приносишь, и одобряет даже самое ужасное. Может быть, ты удивишься, но это мне не особенно нравится. Трепки, которые задавали мне прежние учителя, не позволяли любоваться собой. Здесь же я чувствую себя как на отдыхе, и мне приходится специально собираться, чтобы сделать крепкий и проработанный рисунок. Впрочем, недели две тому назад он все?таки задал жару нескольким ученикам и мне в том числе…» Молодой художник много рисует. Ему особенно хорошо удаются лошади: «Альфонс де Тулуз?Лотрек в карете» (1881), «Нагруженная телега» (около 1875–1880). Он пишет портреты родственников: матери – «Графиня де Тулуз?Лотрек» (1883), бабушки – «Габриэль де Тулуз?Лотрек» (1882). На какое?то время Лотрек покинул мастерскую Кормона, но затем снова вернулся, чтобы познакомиться с Винсентом ван Гогом, занимавшимся здесь. Общие творческие привязанности сблизили и подружили двух художников. В 1887 году Лотрек написал портрет ван Гога. Анри мечтает о собственной мастерской, но родители не одобряли это устремление. Лотрек работает у своих друзей Рашу и Гренье или в саду на Монмартре. Э. Жульен пишет: «В этой мастерской под открытым небом Лотреку позировали Глухая Берта, Танцовщица Габриэль, Жюстин Диель и многие другие. Здесь же исполнены портреты друзей Лотрека Анри и Дезире Дио; Анри Дио, фаготист оперного оркестра, изображен за чтением газеты. Тогда же создан портрет мадемуазель Дио за фортепиано. Во время сеансов, которые проходили дома у Дио, Лотрек видел перед собой ее портрет кисти Эдгара Дега». Наконец, родители уступают, и Анри в 1886 году снимает мастерскую на углу улицы Турлак. В 1888 году он принимает участие в выставке «Группы XX» в Брюсселе. С 1889 по 1897 год Лотрек ежегодно выставляется в Салоне Независимых (за исключением 1896 года). На первой выставке картины «Мулен де ла Галетт», «Портрет Фуркада» и «Женский портрет» были отмечены критикой. У Лотрека своя мастерская, своя модель и любовница Валадон, которую он время от времени приглашает поужинать у себя на квартире, которую делит со своим другом Буржем. К тому времени Лотрек становится завсегдатаем Мулен де ла Галетт, многочисленных кабаре, кафешантанов и баров от площади Пигаль до площади Клиши и на всей улице Толозе. Здесь он развлекается, здесь у него рабочее место. «Образ Лотрека, всегда занимавшего один и тот же столик, чтобы наблюдать за происходящим с привычной точки зрения, был прямо?таки легендой этих мест. Он был тем более заметен, – вспоминал Жуайан, – что обыкновенно появлялся в сопровождении своего долговязого кузена?доктора». А вот зарисовка Мак Орлана: «*Мулен Руж* был для него отправной точкой. Здесь, посреди всеобщего движения и суеты, уткнувшись в стакан, с пером в руке, всегда в ожидании появления новых образов, находился удивительный художник, способный расслышать живые и понятные звуки во всем этом нестройном шуме». В 1891 году директор «Мулен Руж» Цидлер заказал Лотреку рекламную афишу. Художник создает огромный плакат, быстро сделавший его имя известным всему Парижу. «Афиша *Мулен?Руж* рекламирует знаменитую танцовщицу, – пишет Н.Л. Мальцева. – Неожиданный срез гротескного силуэта ее партнера на переднем плане внезапно приближает сцену к зрителю. Бело?розовая спираль танцовщицы на дальнем плане, бурная энергия и грациозная развязанность движения, арабесковый узор взлетающих одежд, желтый свет ламп рождают атмосферу шумного веселья, головокружительно быстрой смены впечатлений. Лотрек строит композиции на острых и неожиданных сопоставлениях, он как бы открывает часть интерьера и делает зрителя участником события». «Первый опыт, оказавшийся столь удачным, стал началом деятельности Лотрека в области литографии, к которой он обратился по совету Боннара и друзей по *Ревю Бланш*, – пишет Э. Жюльен. – В новой технике, тонкостями которой Лотрек овладел достаточно быстро, художник исполнил около пятисот черно?белых и цветных эстампов, постоянно совершенствуя мастерство. Впрочем, уже самая первая афиша *Мулен Руж* – *Ла Гулю* (1891), с ее рискованной композицией, свидетельствовала о том, что появился художник, способный заменить Шере. Оба известнейших в то время танцора – Ла Гулю и Валентин – схвачены в самом разгаре кадрили в совершенно неожиданных позах. Огромный прозрачный силуэт танцора, возникающий на *экране*, представляет собой блестящую находку, предвосхитившую кинематографический прием за много лет до появления широких экранов. На замысел одной из лучших литографий *Англичанин в „Мулен Руж“*, исполненной по живописному этюду, Лотрека натолкнул его приятель и собутыльник художник Уильям Уоренер. На знаменитом полотне *В „Мулен Руж“* в живой и естественной обстановке собраны завсегдатаи кабаре и приятели художника. Рядом с кузеном Тапье художник изобразил и самого себя». Плакат, посвященный Аристиду Брюану (1894), «настоящий монумент монмартрскому песенному искусству», «Divan Japonais», рекламирующее маленькое кафе?концерт, – это образ парижской элегантности. «Отличительная черта афиш Лотрека, исполненных для театров, язвительная острота, предельная индивидуализация образов, портретность, упрощенная плоскостная, силуэтная и подчеркнуто?экспрессивная форма, – отмечает Н.Л. Мальцева. – Они помогали зрителю мгновенно уловить смысл изображенного, как бы случайно выхваченного куска жизни, концентрирующего суть явления. Лотрек исполнил в живописи и графике многочисленные портреты актрис, певиц, танцовщиц: Луизу Вебер, Валентина ле Дезоссе, Жану Авриль. Можно назвать еще один портрет Ля Гулю – *Ля Гулю, входящая в „Мулен Руж“* (1892). В портрете звезды Монмартра Иветт Гильбер – *Иветт Гильбер поет английскую песенку* (1894) – можно наблюдать типичное для Лотрека сочетание лирической непосредственности с иронией и свойственную художнику манеру *рисующего линейного цвета*, средствами которого он достигал импрессионистической вибрации света и подчеркнутости линий. С фантастической силой и комизмом Лотрек передал причудливые сцены ночной жизни в *Мулен Руж*: *Пересохшая глотка* (около 1889), *Салон на улице Мулен* (1895), *Эти прекрасные дамы* (около 1895)». Отзываясь на просьбу друга?литератора Виктора Жоза, Лотрек выполнил две великолепные новаторские рекламные афиши к его романам «Королева радости» (1892) и «Немецкий Вавилон» (1894). Для еще одной книги писателя – «Колено Исидорово» (1897) Лотрек нарисовал обложку. Художник также иллюстрировал обложки для книг В. Барюкана, Т. Бернара, Ж. Серме (1897), Ж. де Тинана, П. Леклерка (1898), Л. Марсоло и А. Биля (1898). Как замечает В.В. Стародубова: «Обычно насмешливый, иронично?дерзкий Тулуз?Лотрек становился иногда внимательным, застенчиво нежным – *Джейн Авриль, выходящая из „Мулен Руж“* (1892): задумчивое усталое лицо танцовщицы, опущенные глаза, строгий костюм – образ овеян тихой печалью. Но простым и добрым Лотрек бывает, только рисуя животных, возможно, потому, что в их глазах он не замечает ни удивления, ни жалости к себе: ослик с грустными глазами, покорная лошадь с доброй мордой, важные почтенные быки – рисунки для *Естественных историй* Ж. Ренара (1897). Любимый художник его – Дега, и он нередко разрабатывает близкие темы: *Прачка с корзиной* (1888, литография), *Туалет* (1896), *Жокей* (1899)». В 1892 году Лотрек принял участие в Выставке импрессионистов и символистов у Барк де Бутвиль. В следующем году его картины заняли лучшее место на выставке у Буссо и Валадон на бульваре Монмартр. Начиная с 1894 года художник много путешествует. Он посещает Брюссель, Лиссабон, Лондон, Мадрид, Сан?Себастьян, Бурж, Толедо, Голландию. Лотрек принимает участие в Салонах свободной эстетики в Брюсселе, участвует в выставке плаката в «Рош Аквариум» в Лондоне, выставке «Салона ста». В 1897 году художник переехал в новую мастерскую на улице Фрошо. Художник работает все меньше и меньше. В том году он написал всего около пятнадцати полотен, да и количество литографий тоже намного уменьшилось. Алкоголь, видимо, притуплял эмоциональность художника, ослаблял его потребность писать. Друзья иногда пытались соблазнить его темами, обращали его внимание на «лотрековские темы», вроде какой?нибудь кокетки с птичьим носом или «обжоры, который вылизывал языком каждую устрицу до того, что раковина становилась перламутровой». Лотрек смотрел, потом меланхолично замечал: «Слишком прекрасно!.. Лучше уже не сделаешь!» После приступа белой горячки его поместили в 1899 году в лечебницу. По выходе из нее Лотрек отправился путешествовать по Франции в сопровождении телохранителя, который, как он надеялся, смог бы удержать его от вредных привычек. В 1900 году Лотрек вошел в состав жюри плакатной секции Выставки столетия, а также юбилейной выставки литографии. Вернувшись в Париж в 1901 году, он успел привести в порядок мастерскую и 15 июля уехал домой. Парализованный, Тулуз?Лотрек умер 9 сентября в родовом замке Мальроме.... смотреть
Анри Фредерик Амьель (1821—1881 гг.) писатель, философ и критик Брак должен быть бесконечным взаимным воспитанием.Время есть величайшая иллюзия. Оно е... смотреть